– Не убежите, конечно, я отвернусь! – сказал мужчина и сел на банкетке боком.

Михаил Капитонович, не отпуская одеяла, встал, ухватил одежду и, не разбирая, где зад, где перёд, натянул бельё, носки, защёлкнул резинки и вздохнул. Брюки и сорочку он надевал уже не торопясь.

– Так что вам от меня надо? – спросил он и выпил ещё рюмку.

– Наш общий знакомый, уважаемый Илья Михайлович, обещал помочь, но… не успел! – промолвил мужчина.

– Вас зовут… – начал Сорокин и осёкся. – А при чём тут Илья Михайлович?

– Меня зовут Николай Павлович Ремизов, а уважаемый Илья Михайлович был другом нашего заведения!

– Какого заведения, что вы городите? Илья Михайлович был приличный человек…

– А в нашем заведении только и бывают приличные люди… Перечислять не стану, но… Нам надо расширяться, а разрешение в полиции стоит слишком дорого, и получается замкнутый круг: мы не можем расшириться и нет денег для взятки полиции, а нет взятки для полиции, я не могу получить официального разрешения на открытие заведения! Вот так!

После второй рюмки в глазах и мозгу Сорокина всё прояснилось и встало на места.

– Вы думаете – я смогу помочь?

– Несомненно! Вам только надо отдать вот эту бумагу в руки уважаемому Леониду Сергеевичу… – Ли Чуньминю?

– Именно ему! Только в руки! А то, знаете ли, все, к кому я обращался, сначала просят денег, и без всяких гарантий…

– Давайте я передам, только его два дня не было на службе…

– Разве?

Сорокин увидел, что мужчина заволновался.

– Что – разве?

– Неужели он всё-таки…

– Что он всё-таки? – Михаил Капитонович уже завязал галстук и надевал пиджак, мужчина протиснулся мимо него к тумбочке, взял графин с коньяком и сел на кровать, у него был растерянный вид.

Сорокин прошёл к зеркалу и стал поправлять узел на галстуке, в зеркало он увидел, как мужчина выпил.

– Что вас так взволновало?

– Михаил Капитонович, тогда у меня к вам есть предложение…

Сорокин уже окончательно успокоился, только в душе остался неприятный осадок от нелепости всего того, что с ним произошло.

– Какое?

– Я был осведомителем Ильи Михайловича, в смысле мы были… – сказал мужчина и кивнул на дверь: – Давайте спустимся, позавтракаем, и я вам всё расскажу!

Заведение Ремизова располагалось в довольно приличной квартире доходного дома. Партнёрша Ремизова, Изабелла, как она попросила её называть, ждала в гостиной. Они спустились втроём и оказались на Аптекарской. Когда вышли на улицу, Михаил Капитонович подумал: «А недалеко от «Тавриды»! Что же, они за мной следили?»

В кондитерской через два дома Ремизова встретили, как постоянного клиента, и сразу предложили полукабинет. Через несколько минут на столе появились закуски, омлет с беконом, кофе, пирожные и графин коньяку. Кельнерша всё принесла молча и без заказа.

Пока спускались с третьего этажа из квартиры, пока шли по улице и рассаживались за столом, Сорокин успел хорошо рассмотреть Ремизова и его спутницу. Ремизов производил впечатление человека респектабельного, именно так подумал Сорокин, увидев его: высокий рост, спортивное телосложение, косой пробор с фиксатуаром, коротко подстриженные усики, интеллигентное выражение лица, правильная речь, золотая игла в галстуке, золотые запонки, золотая цепочка на жилете, золотой с зелёным камнем брелок и идеальные зубы здорового человека. Изабелла была красивая блондинка с такой фигурой, подробности которой Сорокин боялся вспоминать.

Ремизов начал:

– Иванов Илья Михайлович был для нас и отцом и покровителем. Не в прямом смысле, конечно, отцом, а… вы понимаете!

Сорокин слушал.

– …Восемь лет назад я попал в одну не очень приятную ситуацию… с карточными делами…

Ремизов говорил примерно двадцать минут. Из его рассказа следовало, что он из купеческой семьи, которая держала торговлю во Владивостоке. Что его отец был в городе известным человеком, но в результате интриг братьев Меркуловых разорился и покончил с собой. Что воспитывался Ремизов без матери и, когда не стало отца, лишился возможности закончить учебу в Восточном институте, где изучал китайский и японский языки, это была мечта отца – передать дела сыну и выйти с женьшенем на рынки Китая и Японии. А когда власть во Владивостоке перешла к врагам его отца – тем же братьям Меркуловым, – он, Ремизов, был вынужден уехать в Харбин, в котором бывал и раньше, тогда ещё с деньгами. За карточным столом он повздорил с офицером за передёргивание, тот его не простил и хотел отомстить, не драться, а именно отомстить, но Ремизова спас Илья Михайлович Иванов, который был знаком с этим офицером. Тогда дело закончилось миром.

– …а когда я уже без средств снова оказался здесь, прошлым летом, Илья Михайлович предложил мне тайное сотрудничество, поскольку кроме курсов китайского и японского и некоторой респектабельности я ничем не обладал. Он помог мне войти в определённые круги, познакомил нас, – он кивнул на Изабеллу, – и ей тоже не отказывал… когда требовалась поддержка, таким образом, мы оказались в самом тесном общении с ним.

При упоминании Изабеллы Сорокин вздрогнул и невольно посмотрел на неё, она ответила ему прямым молчаливым взглядом, и он понял, что то, что представилось ему сегодня утром, было волшебным видением, которое уже не повторится. Но какие у неё были… Он вздрогнул. Ремизов и Изабелла с улыбкой переглянулись. Вдруг она сказала:

– А ведь вы живёте один?

Сорокин растерялся.

– В Харбине много красивых женщин! – Изабелла не говорила, она пела.

Сорокин почувствовал, что у него похолодела спина, и вдруг он ощутил тепло этой женщины, которое она ему подарила на одну секунду.

– Ничего, обживётесь! – сказала Изабелла, и Сорокин подумал, что это, скорее всего, последнее, что он от неё услышал, и в нём разыгралась злость и обида.

– А вы за мной следили…

Ремизов попытался что-то объяснить, но Сорокин ему не дал и продолжал, сам удивляясь своему упорству.

– Если я был вам так нужен, то зачем было устраивать этот спектакль? – сказал он и стал смотреть не на Ремизова, а на Изабеллу.

Изабелла смотрела на Сорокина и не отвечала. Ремизов налил коньяк, Изабелле тоже.

– Позвольте, я отвечу?

Сорокину ничего не оставалось.

– Кроме Ильи Михайловича у нас в полиции не было никаких связей, Илья Михайлович нам это запретил, исключительно из интересов конспирации, а про вас он говорил, что рассматривает вас как помощника, мы и подумали после его кончины, что нам, кроме как к вам, не к кому обратиться… Но мы ведь не знали, что вы за человек.

– Чёрт возьми, а сейчас знаете! – взвился Михаил Капитонович. – А если бы я польстился?