О. Главное дело, что у меня ведь были родные, моя бабушка, она осталась в городе Минске с новым мужем, и там сестра мамы от второго брака, а папа вообще житель Москвы… Мама сюда и переехала, чтобы быть к нему поближе… Но его жена нас не любила и не приняла. У моего дедушки московского тоже дочь осталась… Но папина дочь, моя сестра, уехала в Америку…

М. Мы ей написали.

О. А она?

М. А она пока нам не ответила.

О. А моя бабушка?

М. Твоя-то бабушка уже умерла.

О. А моя та двоюродная сестра в Минске?

М. Мы ей писали. Она моложе тебя на семь лет.

О. Не ответила?

М. Пока что нет.

О. Я им тоже много писем писала. Наверно, зря. Они не любят, когда из зоны. Андрюшеньке писала письма с картинками, из газет вырезала смешные картинки. Но потом мне ответили, что такого в детдоме не числится. Андрюшенька умер?

М. Я же сказала, что его усыновили. Когда тебя лишили материнства.

О. И правильно лишили. Там, может, его полюбят. Он такой тихий ребеночек, бесхитришный… Никогда ничего сам не попросит. Даже не думает, что ему что-нибудь полагается… Как-то у нас не было что есть, уже второй день не было, он нашел на кухне у соседки кусок сухарика и мне принес. Сам голодный, а принес мне. Андрюшенька очень хороший человек, Иисус Христос. Иисус Христос все время приходит на землю в разном облике, мне одна верующая говорила. И как женщина являет себя, и как старик, и как ребеночек.

М. Да, ты мне это писала.

О. Я все время думала об этом.

М. Ты еще молодая и родишь. Ты ведь многое поняла.

О. Дай папиросу мне.

М. дает ей папиросу. О. кладет брошюру на стол. М. ее перекладывает на полку.

Господи (закуривает) утешителю… (Затягивается.) Помяни царя Давида и всю кровь его.

М. Я плакала над твоими письмами.

О. Я давно не плачу. Только думаю: за что – о натуре! – бл… пардон, мне такая судьба.

М. Тебе ведь сообщили, что лишили тебя прав.

О. смеется.

Это сообщение у тебя в личном деле.

О. Всё вы знаете.

М. И ты знаешь, что ребенка усыновили. В твоем деле есть это сообщение. Кому же ты эти письма с картинками писала?

О. Так… Думала, врут. А кому мне еще писать?

М. Так что не надо изображать дело так, что ты впервые об этом слышишь. Нас предупредили о том, что почти все преступницы еще и все время врут. Фантазируют. Придумывают всё.

О. Ну казните меня. Что такого. Приговорите.

М. Казнь отменена. Я это тебе говорю, чтобы ты не создавала такой трогательный образ.

О. Да не буду. Не буду.

М. Такой несуществующий образ. Играть не надо. И так жизнь покатилась под откос с подросткового периода, что уж тут лишнее на себя брать. Не надо. Я верю.

О. Ну расстреляйте.

М. Ты просто забыла, что мы всё знаем.

О. Всё?

М. Буквально всё. В личном деле собраны все показания всех свидетелей и соседей.

О. Комнату мою отобрали.

М. Мы боремся.

О. Не имели права.

М. Владимир Георгиевич обещает. У него есть какие-то каналы.

О. Вечная ему благодарность. (Кланяется со стула.)

М. Так что не наваливай на себя лишнего, известно всё.

О. Нет, не всё, вы, о натуре, пар… пардон, блин, знать всего не можете.

М. Можем! Очень можем!

О. Вы не можете знать, как я не могла плакать, когда узнала, что мой друг Иван из нашего дома в больнице умер. Никто меня не видел. Я ушла и ходила с Андрюшенькой на руках по улице.

М. Соседка видела, что ты ушла с Андреем в холод, а он был плохо одетый.

О. Ничего не соображала.

М. Сама оделась, а ребеночка кое-как.

О. Да не во что одеть было. Шубки у нас не было, ребята загнали за шмаль. Когда не было денег, шли и продавали соседям.

М. Это отражено. Это было решающее, когда лишали родительских прав заочно. Показания соседей, которые говорили, что ты с ребеночком никогда не гуляла, только в тот раз зимой и с раздетым.

О. Сволочи.

М. Поэтому я за тебя боролась всеми силами.

О. Я с тех пор не плачу.

М. Я знаю, это отражено.

О. И героин мне в карман мент подложил. Героин для нас был дорогой слишком.

М. Здесь пока все неоднозначно.

О. Потому что бабушка уже была при смерти, соседка моя, и была перспектива получить всю квартиру, если меня арестуют.

М. Это все неоднозначно. Есть показания, что вы у себя на кухне варили маковую соломку.

О. Ребята? Я не в курсе.

М. Это есть в твоем деле.

О. Во как. Но у вас в деле нет, кто поселился после меня в моей квартире? А я вам могу сказать, я предполагаю, что знаю даже фамилию, Чердышкина. Ребята, мои друзья, узнали по своим каналам. А ее родной брат, им сказали, это Федягин Дмитрий, это тот мент, который меня остановил, когда я шла устраиваться на работу санитаркой, мне дали направление на бирже труда, и он привел меня в отделение милиции неизвестно с какого подпрыгу, и там они меня обыскали и нашли у меня героин в кармане. У них героин там в отделении как у нас чифирь на зоне. Вот кто мою квартиру получил?

М. Очередники какие-то.

О. Проверьте вот фамилию. Чердышкина или Чертушкина она по мужу, а так ее фамилия как у мента, Федягина. Имени я ее не знаю. Я знаю, что они из Тулы. Какие они могут быть в Москве очередники?

М. Откуда такие данные?

О. Оттуда. Мне ребята написали. Они этого Федягина знают по другим делам, он наркотой торгует. Они хотели его посадить, им сказали, что нельзя, он своему начальнику зарабатывает этим героином. Сейчас он перешел в железнодорожную милицию, они там на вокзалах отлавливают в поездах тех ремонтников гастарбайтеров, которые везут на Украину доллары. Ребята все мои знают.

М. Все письма твои отражены в личном деле. Там таких писем не было.

О. Изъяты эти были письма, скорее всего. Мент Федягин знал, где я сидела. То-то ребята все со двора уехали… Продали их родители квартиры и переехали… я не могу их адресов найти, всё… После тех писем. Я потому что быстро жалобу накатала прокурору, что как же так, в моей комнате и квартире проживает родная сестра того оперуполномоченного, который меня ни за что ни про что арестовал во дворе и якобы нашел у меня героин.