О. Я, когда получила ваше первое письмо, я не смеялась над вами как другие, как Анджелка. Я целовала каждую строчку. Плакала. Не то что другие.

М. Они смеялись?

О. Да. Над вами. Письмо счастья пришло, гы-гы-гы, тра-та-та. А ты получила? И я получила. Ходайствовать будут, гы-гы-гы.

М. Они скрывали свои чувства и боялись насмешек окружения.

О. Я думала, что никогда не получу. Когда получила, никому не сказала, только бегала по кругу.

М. Ты наш человек.

О. Руку поцеловать… Можно руку?

М. Ну вот еще. Ты человек, ты обыкновенный счастливый человек, ты готова обнять весь мир. Я просто первая попалась тебе на этом твоем новом пути. Успокойся и во всем будь благодарна учителю Владимиру.

О. Ну просто руку поцеловать…

М. Тогда я бы хотела теперь с тобой серьезно поговорить.

О. Вот не надо. Вот это не надо. Все хотели со мной серьезно поговорить. Хватит.

М. Ну когда-нибудь это наступит!

О. Ну я вот не хочу. Сегодня, в первый вечер нашей встречи, я хочу поднять тост и поднимаю за тебя, мама!

М. Надо сказать «поднимаю этот бокал», ну чашку. Тост произносят, а не поднимают. Это все равно что сказать «я поднимаю свое поздравление».

О. За тебя, моя мама! Поднимаю свое поздравление!

Наливает полную чашку заварки.

Простите, что всю заварку себе налила. Иначе не могу, очень переживаю. (Пьет, сплевывает в сторону.) Это че за щи?

М. Это можно, это мята, я сама собирала и сушила. Это полезно. Чай на ночь вредно, а то не заснешь.

О. О! Я не засну! Закурить не найдется?

М. Ты решила продолжать курить все равно? Несмотря на то, что ты на свободе?

О. Я же на свободе!

М. Курить-то вредно! О курении предупреждает Министерство даже здравоохранения! Это не свобода, делать что душе угодно! Такая свобода уже поставила тебя вне… вне жизни!

О. Мама! За курение я отдам все и свою молодую жизнь в том числе!

М. За твою жизнь боролась я, тебе она досталась просто так, ты не боролась! Поэтому ты считаешь, что можешь ей разбрасываться?

О. Я никого не просила меня рождать. Я, может, много раз хотела уйти. Если я такая. Ну и не нужно мне жить.

М. Вот я и говорю, что тебе твоя жизнь досталась просто так, как животному. Как кошке или там…

О. Собаке.

М. Или там белке. Ты за эту жизнь не сражалась, не боролась. Ты ее просто так проводила, как… ну как кошка или это… там, я не знаю, ну… опять-таки белка.

О. Да? Да? Как собака? Так вы хотите сказать? Что я жила как собака? Собачьей жизнью?

М. Как ни странно, позволишь мне сказать правду, да.

О. Ну спасибо.

М. Звание человека еще заслужить надо. Человек! Понимаешь? Человек – это звучит гордо!

О. Ха-ха.

М. Погоди. Ведь ты же мне писала, что хочешь жить как человек, писала? Как человек, а не как животное, которое, что хочет, то и делает.

О. Я сидела! На зоне сидела. И там я и была животное, которое идет куда ведут, и ест что дают, и спит где разрешили. И делает что надо другим! Да! Всё делает, а то убьют. Это и была собачья жизнь. Но даже там мы имели право на беломор.

М. Беломор – это не бело-мор, а человеко-мор. Он убивает.

О. Ну пусть он меня убьет, на тра-та-та мне такая жизнь. Я хочу курить, курить, курить я хочу! Можно, я пойду к соседям постучусь?

М. Пока нельзя. Ты знаешь, я долго добивалась этого дня. Мы все добивались, и в первую голову Владимир Георгиевич. Дня твоего освобождения. Это первая наша победа, нашего благотворительного фонда! Мы гордились тобой!

О. Ни тра-та-та это не освобождение, а новое заключение! Дайте посмолить, ну дайте! Верните меня на зону! Я пойду на улицу, стрельну у мужчины.

М. Пока что тебе нельзя выходить одной, потому что у тебя нет документов. Регистрации нет. Заберут.

О. На улице я познакомлюсь, заработаю. Тра-та-та по-быстрому у какого-нибудь водилы. Будет мне и на пиво, и на папиросы. Выйду на улицу! Дайте я выйду! Сколько я этого ждала, думала, выйду на улицу! На улицу! Покурю! Выпью!

М. Если ты так настаиваешь, я специально купила для тебя беломор. Кури.

О. (закуривает). Спасибо, мама. Ну зачем тра-та-та ты меня воспитываешь? Ну все уже, я конченая тра-та-та. Другая подумала бы работать, а я работать не буду, когда я могу на бутылку быстро себе собрать у мужчин. Я их терпеть не люблю!

М. Владимир Георгиевич все это учитывает и со мной беседовал об этом.

О. Кто?

М. Владимир Георгиевич, руководитель нашего центра. Он, кстати, хотел с тобой познакомиться.

О. Ему сколько?

М. Шестьдесят шесть.

О. О! Да, такие хотят познакомиться.

М. Он замечательный человек и педагог.

О. Вот педагогов нам хватит. Не надо. Я сама его могу так воспитать! Он за мной будет на карачках ползти просить. Меня старики знаете как хотят?

М. Он очень много сделал, чтобы поставить тебя на правильный путь. Он тебя освободил, кстати. И он не курит и не пьет.

О. Врет.

М. В каком смысле?

О. Курит и пьет.

М. Ты-то откуда думаешь?

О. Я много чего знаю в натуре.

М. Надо говорить не «в натуре», а «о натуре», о натуре, допустим, человека. Но ты не права.

О. Я права, о натуре. Я, о натуре, очень опытная. А вот ты, мама, о натуре лох. Тебя обмануть как два пальца тра-та-та.

М. Это другой опыт. Это опыт другой жизни. Теперь ты должна приобретать опыт веры в людей, веры в себя.

О. Че-го?

М. Ну все, скоро укладываться спать. Сегодня ты наконец выспишься.

О. Зачем? Я не хочу, о натуре. Спать в первую ночь!

М. Начинается нормальная человеческая жизнь: да, ночью спать, рано утром вставать, делать зарядку… Как вот делаю я.

О. Новости, о натуре.

М. Приготовить и съесть завтрак, потом идти на работу.

О. Я еще не сдурела, о натуре, блин. Такими вещами на свободе заниматься. Я люблю ночью погулять… С друзьями! Так? Спать потом сколько хочешь… Встать, сразу покурить, выпить, закусить… И всегда в компании. Никогда одна! Это мое правило на свободе.