что, не даёшь ему уйти? Он трижды меня спас, отпусти его, дай ему уйти, немедленно! Или...

Старик морщится и перебивает:

— Какая ты громкая. Видишь, спокойно стоим разговариваем, чего ты кричишь? Лучше подскажи мне настоящее имя нашего гостя.

Фатия, на которую я кошусь, ошарашенно переспрашивает:

— М-м-м, гостя? — словно что-то поняв, вспыхивает улыбкой и сообщает. — Леград.

Теперь я с подозрением кошусь на обоих. И на старика, и на Фатию, над которой нет больше моего Указа и которая стряхивает с себя пыль, в которую обратился артефакт на её животе.

С презрением сообщаю:

— Сам ставил мне в укор, что я использую твою внучку, чтобы давить на тебя. А теперь поступаешь точно так же.

— Кто? Я? — старик удивляется так искренне, что любой бы поверил. Только не я. — Не буду я давить на тебя. Я буду уговаривать тебя. Ты молодой ещё, не понимаешь всей своей выгоды.

Я едва удерживаюсь от хохота, уважительно сообщаю:

— Да уж, виден опыт многолетней борьбы с контрактами и Указами.

Старик пожимает плечами:

— Это просто опыт жизни. Если доживёшь до моих лет, тоже таким станешь.

— Если?

Улыбка старика снова остра как клинок:

— Я тебе Небо, что ли? Так-то ты чересчур заносчив и самоуверен. Это может тебе выйти боком, когда ты переоценишь себя.

Я возвращаю ему улыбку:

— Ты вроде хотел договариваться, старик, а продолжаешь меня оскорблять.

— Не старик, Леград, а Тизиор. И неужели ты действительно оскорбился?

Я промолчал. Вместо ответа снова украдкой скосил глаза к соединению стены и крыши над головой старика.

Вот только это не ускользнуло от его взгляда:

— Нет-нет-нет, Леград. Раз уж Фатия привела тебя в гости, то располагайся, нам есть о чём поговорить.

Дарсов сумасшедший старик.

Фатия неуверенно переспрашивает:

— М-м-м, мне накрыть столик для гостей?

Старик поднимает руку, останавливая её:

— Погоди-погоди. Леград, раз уж мы уладили недопонимание и вернулись к разговору, то не снимешь ли ты свои штуки с меня? В качестве жеста доброй воли, так сказать?

Я хмыкаю:

— Недоразумение? Уладили?

— Ох, молодёжь, — старик с осуждением качает головой. — Горячая кровь. Всё у вас либо чёрное, либо белое. Я немного испытал твою настоящую силу, проверил, в каких ты отношениях с моей внучкой. Глупо обижаться за это на старика.

Не то что я про себя, но даже Фатия явственно кривится при этих словах. Вот уж враль. Но что мне делать? Не пытаться же и впрямь его убить? Мы уже так долго тут то сражаемся, то болтаем, что если бы старик хотел, то давно бы позвал стражников. А уж победить толпу было бы гораздо сложней. Даже мне. Особенно сейчас, когда я так истощил запасы духа для Указов.

Дарсов старик.

Я вздохнул и, копируя его жест, медленно поднял руку, собираясь красивым движением стереть его Указ. Но так и замер, а затем с ухмылкой спросил:

— Так значит, сопротивление забирает у тебя кучу сил, да? Ты не можешь сопротивляться вечно, верно?

Фатия вскидывает брови в немом вопросе, а старик на миг хмурится. Но тут же разводит руками и отвечает вопросом на вопрос:

— И что это меняет? Хочешь проверить, на сколько таких гостей меня хватит?

Я постарался скопировать его улыбку, ту, что остра, словно клинок, и только потом ответил:

— Да я уже проверил.

Провожу рукой в воздухе, словно стирая ладонью свой символ в Указе над стариком. Вернуть его на место — дело мига. Дарсов старик.

Старик чуть шевелит плечами. Но я подмечаю это движение и запоминаю его. Как интересно. Точь-в-точь как это делаю сейчас я, ощутив, как ушла тяжесть от моего Указа, который не мог ничего сделать со стариком. Может, у старика есть небольшой талант в Указах, который и позволил ему сопротивляться?

Старик тем временем повёл подбородком:

— Фатия.

Она тут же метнулась в сторону, уходя из поля моего зрения. Мне за спину. Но боевая медитация молчала. Вместо неё ответ дал слух. Знакомый звук фарфора и бегущей воды.

Старик вытянул руку:

— Прошу, гость Леград.

Я в последний раз покосился на дверь, на крышу павильона и со вздохом развернулся.

Фатия и впрямь накрыла небольшой столик. И раз я не видел его среди её вещей и нашей добычи, то это столик старика. А раз спрятать его здесь, среди колонн и постаментов с жутковатыми трофеями, так что я до этого мгновения его не видел, было негде, то он лежал в кисете. Причём кисете, который был не у старика.

Ждал слуг?

Неважно.

Я скользнул взглядом по столику. Чай и немного сладостей. На троих.

Старик уселся первым, ловко скрестил ноги. Впрочем, он ещё вовсе не дряхлая развалина, а вполне ещё крепкий. Его и дедом Фатии не сразу назовёшь.

С досадой понял, что забыл спросить сколько ему лет. Возвышение знаю, историю появления в этих землях знаю, знаю немало моментов из его борьбы за место среди местных сект, а вот про возраст спросить у Фатии забыл. Как и про стихию. Считал, наивный придурок, что всё это не нужно могучему мастеру Указов.

Старик, словно насмехаясь надо мной и моими мыслями, расплылся в улыбке:

— Итак, давай начнём с начала, Леград. Ты хочешь воспользоваться Пробоем и переместиться на территорию Империи. Не то чтобы я был против, но нужно обсудить вопрос цены.

Ядовито, не забыв про вежливость, замечаю:

— Вообще-то, я, вроде как, уже заплатил. Не помните? Когда спас вашу внучку от Молниевой Бури.

— Не спорю, заслуга немалая, но не стоит места в Пробое.

— Это кто так решил?

Старик спокойно отвечает:

— Я.

Фатия не выдерживает:

— Дедушка, я же обещала ему. Не говоря уже о том, что это просто обидно, слышать о себе подобные вещи. Выросла как бурьян, так не стоит и ценить?

Старик на миг закатывает глаза:

— Внучка, сколько раз я учил тебя не мешать личное дело и дело секты? Ты мне очень дорога, хочешь, я открою твоему спасителю сокровищницу секты?

Фатия изумилась:

— Да меня-то ты чего спрашиваешь? Это его ты должен награждать, если ценишь меня и мою жизнь, но он уже попросил о другом. Отвези его к Пробою, и дело с концом.

Я внимательно слушаю, не вмешиваясь, запоминая всё, что услышал. Отвези? Значит, это место далеко? И Фатия уже говорила про круг старейшин, где это решают.