– Не получится, – отказался Симонов.

– Тогда бывай, товарищ Владлен, – напутствовал Егор. – Не посрами имя человека, в честь которого назван.

– Бывай, – машинально откликнулся Влад.

На душе у него скребли кошки. Неужели он действительно знал этого рыжего? Возможно, Симонов был несправедлив к нему, но точно не собирался называть своим другом. Вот Миху и Глеба – да, однозначно. Или все дело в том, что их здесь нет? В палатку он забрался, готовый растолкать Кая и немедленно сделать с Фрунзенской ноги, но только сел и обнял колени, когда тот приподнялся на локте, разбуженный его вторжением.

– Все настолько плохо? – спросил сталкер, и Влад не нашел ничего лучше, чем спрятать лицо в ладонях.

В тот момент он был уверен, что Егор специально пришел шпионить и выведать дальнейшие планы. А вот Василий Петрович не хотел даже этого, потому что просто собирался от него избавиться. Только неясно, чем же парень ему настолько не угодил.

– Влад, – позвал Кай. – Ты ведь понимаешь, что тебе нужно выбрать? Я здесь не останусь в любом случае, тебе решать, идти ли со мной.

– И ты еще спрашиваешь?.. – вырвалось у того. – Конечно же, я с тобой.

– Я не был бы собой, если б не спросил.

Вот только со станции их точно не выпустят без боя. При этом Симонов совсем не горел желанием стрелять в людей, населявших Фрунзенскую. Мир рушился – права оказалась слепая ворожея. И дальше, похоже, будет лишь хуже.

Вечером на станцию вышел Винт, и действительно, стало хуже.

Влад сидел прямо на полу, поставив локти на колени и переплетя пальцы на затылке. В голове не укладывалось, что Нагатинской больше нет. Исчезли все те, кого он знал уже столь долго, вошедшие в его душу и память: Миха и Глеб, Дина, глава, Семен и его товарищи. И Саша Молчанов, которого они с Каем вызволили из ямы землеройки. Имелся ли смысл в его спасении?.. Был ли смысл вообще во всем, предпринятом Симоновым?

Хотелось бежать, кричать, делать хоть что-нибудь, однако он просто сидел, глядя в точку перед собой и запрещая себе двигаться. Где-то в глубине сознания засела убежденность в том, что малое предшествует большому, и, возможно, его слишком громкий вздох где-то спровоцирует обвал.

– И ничего больше? Только два десятка трупов? – сухо, спокойно, без малейших эмоций в голосе спрашивал Кай. Если он время от времени и смотрел на Влада, тот не замечал этого.

– Лежали в центре станции, и знаешь… – Винт поджал губы. – Создалось у меня ощущение, будто они перегрызлись меж собой.

– Кто?.. – спросил Симонов и сам же испугался вопроса.

– Не важно, Владик, – мягко, словно маленькому, сказал Винт.

– Нет, важно! – повысил голос Кай, и в палатке как будто похолодало. – Ты, Винт, идиот совсем или прикидываешься, что не понимаешь? Даже я беспокоюсь за некоторых жителей Нагатинской.

– Неизвестность страшнее вестей о гибели знакомых?.. – Винт вздохнул, почесал под подбородком, где пробивалась длинная щетина. – Мне действительно такого не понять, Ликвидатор.

– Да говори же ты! – не выдержал Влад.

– Бриться пора, – буркнул Винт и вновь замолчал.

Тишина, повисшая над ними, показалась невыносимой, но именно в тот момент, когда Симонов готов был ударить Винта за молчание, тот заговорил. Он называл имена. Некоторые были лишь смутно знакомы, другие заставляли вздрагивать, но ни Семена, ни Михи, ни Глеба, ни Щербина, ни прочих действительно важных для Влада людей среди мертвых не было.

Он с шумом выдохнул, но тотчас устыдился испытанного облегчения. Ведь погибшие тоже являлись нагатинцами: жили рядом, ходили в дозоры и сидели, переговариваясь, у одного костра в ожидании, когда закипят чайники. К тому же, Винт ведь мог и солгать, так сказать, пожалеть и скрыть правду.

– Если ты соврал из своих чертовых благих побуждений… – слова сами выплевывались изо рта, парень не смог бы остановиться, даже если бы очень захотел. Зачем? Ну, зачем он ушел с Нагатинской? Остался бы дома, хотя бы знал наверняка, а возможно, сумел бы помочь.

«Дома?» – удивился Влад этому внезапно возникшему в голове образу. Никогда у него и мысли не возникало назвать так Нагатинскую, а теперь попросту не выходило иначе. И, в конце концов, дом находится именно там, где живут люди, кажущиеся родными, а где теперь Миха, Глеб и Семен, он не знал. И никто не знал! Винт обнаружил мертвую станцию. Симонов зажмурился так крепко, что под веками возникли разноцветные круги.

– Если ты лжешь, я узнаю, – процедил он. – Понятия не имею, как именно, но точно узнаю… и тогда… – что случится, он не договорил. Наверное, и сам пока не представлял.

– С трупами как поступил? – очередной сухой вопрос Кая произвел на Влада эффект ледяной воды, выплеснутой в лицо. Он вздрогнул и распахнул глаза, а в голове почему-то внезапно прояснилось.

– Человека именно человеком делает забота о мертвых, – пробубнил Винт. – Не утилизация тел, а ритуал, предшествующий похоронам.

«А Кай говорил, что человека от животного отличает умение смеяться», – не к месту подумал Симонов и содрогнулся, услышав продолжение:

– Достойно похоронить я их не сумел, оттащил со станции и сжег. У меня тогда ручной огнемет с собой был. Но молитву какую-никакую прочел.

Кай запрокинул голову и тихо, длинно, четко, нецензурно и грязно выругался.

– Чего ты от меня хочешь?! – неожиданно выкрикнул Винт. Влад мог бы по пальцам одной руки сосчитать случаи, когда тот настолько выходил из себя. Винт даже покраснел. – Думаешь, оставь я все нетронутым, ты пришел бы и разобрался? Думаешь, я глупее и не могу по расположению тел предположить о произошедшем на станции? Говорю же: эти перегрызлись, а остальные, похоже, сами снялись и ушли!

– Куда?.. – простонал Симонов.

– Не знаю! На Тульской они не объявлялись. На юг – больше некуда.

Семен туда собирался. Поверить в благополучный уход нагатинцев слишком хотелось, но одолевали сомнения. Влад твердо решил вернуться и попытаться узнать правду.

– А сам ты на Нагорную, разумеется, не сунулся, – Кай не столько спрашивал, сколько утверждал.

– Разумеется, – передразнил Винт. – Это ты у нас шляешься по самым гадким перегонам, словно бессмертный или, наоборот, смерти ищешь, а я хочу жить. Но я на вашем месте оценил бы то, что я сразу сюда кинулся, дабы вас, двух охламонов, предупредить!

– Я оценил, – холодно бросил Кай. – Благодарю.

Влад заставил себя кивнуть. Буркнуть «спасибо» у него язык не повернулся бы.

– Кай… – он прямо посмотрел на сталкера, еще понятия не имея, что именно собирался сказать, а потом как-то само собой вышло, и буквально в трех словах: – Я с тобой. На Нагатинскую, – и уже много позже, когда осознал произнесенное: – Хорошо?..