– Сэр Теодор, завтра с утра я уезжаю в Лондон. Послезавтра из Бата вернется принц Альберт – он поехал туда на воды, – и мне обязательно нужно быть дома в момент его возвращения. Да и место королевы во время войны – на боевом посту.

Я изобразил на физиономии грусть, хотя все во мне ликовало. А она продолжала:

– Насчет же вас, мой дорогой сэр Теодор. Вы для нас в первую очередь – бесценный источник информации. Именно поэтому очень важно, чтобы вы находились недалеко от Лондона. Почему не в самом Лондоне – для нас весьма нежелательно, чтобы вас выкрали либо убили. Ради этого ваше местопребывание будет держаться в тайне, и даже те, кто будет с вами встречаться по долгу службы, за редким исключением, будут это делать не там, где вы будете обитать. Но есть и вторая причина, – тут Викуля чуть покраснела. – Вы мне даете то, что мой бедный Альфред делать не умеет. Более того, я даже не смогла бы его этому научить – не только потому, что не справлюсь, но и представьте себе, что будет, если он задастся вопросом, откуда мне известен тот или иной… э-э-э… прием.

Поэтому я надеюсь, что наши с вами… э-э-э… встречи будут происходить как можно чаще, но так, чтобы ни Альфред, ни кто другой из моего окружения не мог бы что-либо заподозрить. И это лучше также делать вне Лондона, в котором даже у стен есть глаза и уши. На всякий случай мы вас поселим под именем сэр Теодор Фэллон – надеюсь, вы не против.

Я несколько удивленно кивнул, а она продолжала:

– Кстати, мне бы не очень хотелось услышать, что вы… э-э-э… проводите свое время с какой-нибудь дамой. Имейте это в виду, – и тут Виктория вновь посуровела.

Ага, щас пойду и начну приставать к каждой встречной и поперечной, подумал я с усмешкой. Но посмотрев на выражение Викиного лица, которая буквально сверлила меня своим огненным взглядом, задал один вопрос, который меня тревожил:

– Ваше величество, а позволительно ли мне будет хотя бы взглянуть на Лондон и другие города? Я много про них читал, но ни разу в Англии не был. Равно как и в Шотландии.

Виктория еще больше нахмурилась, но через минуту неожиданно ответила:

– Хорошо, сэр Теодор, я распоряжусь, чтобы вам завтра показали Эдинбург. Думаю, что в будущем у вас появится возможность познакомиться и с Лондоном. Но имейте в виду – вы для нас бесценны, поэтому мы каждый раз будем принимать меры предосторожности.

Понятно. Другими словами, я буду все время находится под плотной опекой. И здесь, и в Лондоне. А вопрос с моей стороны был не праздным. Первую часть моего задания я, скажем так, выполнил и даже перевыполнил, пусть даже ценою собственного здоровья. А вот как, интересно, подступиться ко второй – по возможности докладывать «в центр», хотя бы о том, что все в порядке?..

Согласно инструкции, для передачи информации мне необходимо было послать письмо до востребования на имя Harold Adrian Russell Philby[59] в почтамт на углу Ньюгейт-стрит и Сент-Мартин-ле-Гранд. Но почтовых ящиков на тот момент еще не существовало, и, чтобы послать такое письмо, необходимо было посетить какой-либо почтамт, причем так, чтобы никто об этом не узнал. Доверить же подобное письмо другому лицу было чревато.

В случае опасности я должен был отправить письмо в тот же почтамт, вот только при адресации пропустить либо второе, либо третье имя Филби. Мне пришлось выучить наизусть еще один адрес – на Стебондейл-стрит на Острове Собак в Лондоне, – но он был предназначен лишь на самый крайний случай, из серии «Шеф! Все пропало!». Светить его по пустякам было нельзя ни в коем случае.

Так что я решил не делать резких движений и подождать до Лондона. А там попробуем что-нибудь придумать. Днем, уже после Викулиного отъезда, меня отвезли в Эдинбург, по которому я прогулялся в компании того самого Джона Ирвинга, а также двух неразговорчивых молодых людей с военной выправкой. Мы посмотрели мрачный Эдинбургский замок, несколько церквей и кучу других исторических зданий – весьма красивых, но покрытых копотью, и поэтому город выглядел попросту черным. Почему, понять было нетрудно – воздух пропах угольным дымом, и я про себя подумал, что мне повезло, что я не буду долго находиться ни здесь, ни в самом Лондоне.

Потом была долгая дорога на поезде в сопровождении тех же двух военных. Выехали мы около полуночи, рано утром, еще затемно, остановившись на завтрак в Йорке – поезд сделал для этого сорокапятиминутную остановку. Завтрак, кстати, отличался от шотландского лишь присутствием вареных яиц и отсутствием овсянки, а также черного пудинга, что меня ничуть не опечалило. И, наконец, во второй половине дня мы приехали на вокзал Кингс-Кросс в Лондоне.

Там меня посадили в карету, в которой моими компаньонами оказались трое людей в форме, столь же немногословных, как и мои спутники по дороге в Лондон. Окна не занавешивали, но Лондона я почти не увидел – мы ехали сквозь густой смог, и даже до наступления темноты здания по обе стороны дороги было весьма сложно разглядеть.

Привезли нас на какую-то пристань, где мы пересели на пароходик, отправившийся в путь вверх по реке, на котором мы немного перекусили. Когда меня наконец выпустили на палубу, я увидел, что мы подходим к небольшой пристани, расположенной у берега, утопавшего в зелени. Воздух здесь был намного чище, и я догадался, что мы уже покинули Лондон.

Непродолжительная пешая прогулка при свете факелов, и мы оказались у здания, которое мои спутники назвали «Голландским домом». Пришел лакей и провел меня в хорошо отделанную спальню, но без той роскоши, к которой я успел привыкнуть в Стирлинге. К ней примыкал небольшой холл, а рядом находилась ванная комната.

– Сэр Теодор, это ваши апартаменты. Сейчас вам принесут ужин. Если вам что-либо понадобится, позвоните в колокольчик. Послезавтра вас повезут в Лондон, а завтра можете отдохнуть. Да, и еще. Просьба не покидать территории дворца без сопровождения. Если хотите прогуляться, то к вашим услугам Сад Королевы за дворцом, либо Сады Кью в пяти минутах ходьбы, которые вам с удовольствием покажут.

Другими словами, сиди и не рыпайся. Я заказал ванну и смену одежды на завтра, плотно поужинал и пошел спать – я уже забыл, когда нормально спал в своей кровати.

Сегодня с утра, после завтрака, я вышел погулять. День был на удивление солнечным и теплым – градусов двенадцать, не меньше. Сам дворец при свете дня оказался красным кирпичным зданием, от которого так и веяло Фламандией. Мне сразу стало понятно, почему его окрестили Голландским домом[60]. Дом был окружен живой изгородью, то ли из можжевельника, то ли чего-то не менее колючего, а у единственного прохода стояла будка с двумя людьми в красной униформе, весьма внимательно смотревшими на меня. Я подошел к ним и с улыбкой спросил:

– Скажите, уважаемые, а что там дальше?

– Сэр Теодор (надо же, знают мое имя!), если вы хотите прогуляться по Кью-Гарденс, то я с удовольствием вас провожу где-нибудь через полчаса, когда пришлют новую смену.