– Понимаю. – И от осознания этого, от уверенности в правоте Кача у нее защемило сердце. – Вы помните мой первый день? Как я нервничала? Я понятия не имела, каким корреспондентом хочу стать. Я уж не говорю, каким человеком.

– А теперь?

– Теперь я знаю. Тогда я была так не уверена в себе. Словно мне еще предстояло все доказывать, а терять было нечего.

Он кивнул, ласково и понимающе глядя на нее.

– Но то было пять лет назад. Как ты себя чувствуешь сегодня?

– Волнуюсь. Все еще немного нервничаю. Готова к тому, что случится завтра.

– Хорошо, – решительно сказал он. – Ну что – начинаем летучку? Чтобы ты поскорее вошла в режим? А потом ленч в «Старом колоколе»?

– Я бы ни за что в мире его не пропустила.

Когда они вернулись с ленча, ее ждала телеграмма. Она знала – паниковать нет причин, потому что плохие новости о Беннетте никогда не придут телеграммой. Он сказал ей об этом, когда поцеловал на прощание тем утром в Париже.

– Я тебе каждую неделю буду слать телеграммы – плюс-минус один день, если мне не удастся вовремя добраться до какой-нибудь экспедиционной службы. Если со мной что-то случится, ты узнаешь об этом от Гарри, который, скорее всего, сообщит эту новость Качу. Так что не волнуйся, когда к тебе придет первая телеграмма.

Она осторожно вскрыла конверт, потому что боялась порвать тонкий листок бумаги внутри. Он уже три раза отправлял ей такое послание, и нынешнее, так же как и предыдущие, безгранично ее утешило.

ДОРОГАЯ Р. ВСЕ В ПОРЯДКЕ. Я ВЕРНУСЬ К ТЕБЕ ДОМОЙ. Б.

– 32 –

8 мая 1945

«Вперед, Британия! Да здравствует дело свободы! Боже, храни короля!»

Когда в День победы прозвучали последние слова обращения премьер-министра к народу, Кач достал бутылку виски и щедро налил всем в кружки, которые Ивлин поставила в центре стола главного кабинета.

– За победу!

– Ура-ура!

– За его величество короля!

– Ура-ура!

– И за отсутствующих друзей!

– Ура-ура!

Руби сделала большой глоток виски – она в первый раз пила его, и от неожиданного потока расплавленной лавы в горле ее глаза заслезились, а легкие едва не разорвались, требуя воздуха.

– Ну-ну, не спеши, – ласково произнес Франк. – Не всё сразу. А то будешь шататься.

– А теперь я хочу, чтобы все вы разошлись по домам, – отдал команду Кач. – Номер готов к печати, всем спасибо за ударную работу вчера вечером. Вы можете начать праздновать с чистой совестью.

Руби не нужно было повторять дважды. Обнявшись еще раз с друзьями на прощание и поцеловав колючую щеку Кача, она понеслась к двери, а ее выход на улицу совпал с первыми радостными ударами церковных колоколов. Она слышала их в первый раз с тех пор, как вернулась в Англию.

Ванесса ждала ее в прихожей.

– Не могла сдержаться – позвонила тебе в офис, а мисс Берридж сказала, что ты уже на пути домой. Ах, Руби – наконец-то! Наконец-то!

Они вместе протанцевали по коридору, потом по всему дому до общей комнаты, где рухнули на диван.

– Девочки приедут, – запыхавшись, с трудом проговорила Ванесса. – Мы пообедаем пораньше, а потом я подумала, мы могли бы посмотреть, как близко нам удастся подобраться к Букингемскому дворцу. Вот было бы здорово, правда?

Вай и Би влетели в дверь задолго до шести, и они, быстро перекусив бобами на тостах и как можно искреннее пообещав Джесси быть поосторожней, отправились в путь. Вай убедила мать ехать на метро, так как до дворца было всего две остановки, и иного способа ближе подойти к эпицентру событий у них не было. И хотя Ванессе всю дорогу пришлось держать дочь за руку, а к тому времени, когда они вошли в битком набитый вагон, она была бледна как смерть, бодрость духа вернулась к ней, как только они вышли со станции «Гайд-парк» и влились в бурлящее вокруг них веселье.

– Держитесь все вместе, – потребовала Вай. – Мы не хотим тут потеряться. И следуйте за мной!

Чтобы пробиться сквозь плотную толпу, требовалась целая вечность, но при настойчивости Вай они всего за сорок пять минут добрались до места, откуда уже был виден дворец. Еще десять минут у них ушло на то, чтобы добраться до Грин-парка, но здесь толпа была такая, что о дальнейшем продвижении вперед не могло быть и речи.

Руби, поднявшись на цыпочки, могла разглядеть балкон Букингемского дворца. Огромное открытое пространство вокруг памятника королеве Виктории и вдоль Молла было все заполнено радостными людьми, десятками тысяч людей, кричавших нараспев все громче и громче: «Короля! Короля!»

– Господи боже, – сказала вдруг Ванесса. – Чуть не забыла. – Она вытащила из сумочки подзорную трубу, похожую на ту, что лорд Нельсон прижимал к единственному глазу. – Эта штука лежала в библиотеке, и я подумала, что она может пригодиться. Би, ты самая высокая, скажи нам, что ты видишь.

Би раздвинула трубу и прижала к глазу в тот самый момент, когда толпа взревела.

– Что там? Ну, что там? – взмолилась Вай.

– Король! И королева!

– А принцессы? – спросила Ванесса.

– Нет, только король и королева – ой, они машут! – Она посмотрела еще несколько секунд, потом передала трубу Вай. – Сколько они еще там будут, никто не знает. Посмотри и передай другим.

Руби впервые, пусть и мельком, увидела короля, такого высокого и красивого в униформе, а рядом с ним фигуру поменьше – королеву в светлом платье и шляпке, отчего разглядеть ее на сером фоне балкона не составляло труда.

– Ну, что теперь? – спросила Би, и они все вместе решили идти на Трафальгарскую площадь, потому что спешить домой не было нужды, к тому же уличные фонари горели повсюду.

– После стольких лет затемнения кажется, что светло, как днем, – заметила Ванесса и не ошиблась: освещенный Лондон после почти половины десятилетия мрака и тьмы был самым вдохновляющим зрелищем, какое могла себе представить Руби.

Они около часа, а то и больше, бродили по Трафальгарской площади, смотрели, как люди плещутся в фонтанах и поют во все горло, и им удалось без труда убедить Вай встать между лап одного из громадных львов и оттуда запевать в хоре, который затягивал то «Иерусалим», то «Правь, Британия», то «Боже, храни короля».

– Еще! Еще! – кричали люди, но Вай уже почти лишилась голоса, к тому же они устали.

Потом они спустились к Темзе у Вестминстера, надеясь, что толпа здесь будет не такой плотной, и только когда добрались до палат парламента, Руби взглянула на восток по течению реки. Лучи прожекторов образовали огромную букву V в небе над куполом собора Святого Павла, а по