Она вздрогнула, увидев рядом со своей «Нивой» машину «скоройпомощи». Вообще-то, «веселые ребята», спецбригады психушки, ездилиисключительно на защитного цвета «уазиках» старого образца. А эта была какой-тоиностранной марки, очень высокая, красная с желтым – реанимация. И все равно,Даша остановилась, напряженно вглядываясь. Рядом с «Нивой» и стоявшим ужездесь, когда она приехала, синим «таурасом» успел припарковаться целый табунок,неведомо откуда понаехавший. Огромный автобус, закрытый целиком, если несчитать водительской кабины, – белый фургон с синей полосой и пестройкрасно-сине-зеленой рекламой какого-то неизвестного Даше акционерного общества«Галеон», с крупно изображенными телефонами компании и двухцветными заверениямиобслужить клиента лучше, чем это способен сделать любой конкурент. (Но ни словечкомне упомянуто, чем, собственно, эта фирма занимается.) Тот самый реанимобиль,сверкающий лаком. Две «газели» с брезентовыми тентами. Черная «Волга». Два«рафика», синий и белый, без всяких надписей и эмблем. Даша нерешительнопопятилась – на «Волге» были номера прокуратуры области…

– Рыжая!

Дверца белого «рафика» распахнулась, и оттуда, пригнувшись,выбрался полковник Бортко по кличке Ведмедь. Прочно утвердился на земле,расставив ноги, поманил Дашу пальцем. Он был в штатском, в мешковатой длиннойкуртке, но на плече, на длинном ремне висела пластмассовая кобура со«Стечкиным».

Даша медленно направилась в его сторону, вяло подумав, чтоследовало бы удивиться. Импровизированная стоянка, словно получив неслышныйДаше приказ, в мгновение ока ожила. Навстречу целеустремленно протопали,разминулись с ней крепкие ребята в масках-капюшонах и пятнистых комбинезонах,кругло оттопыренных на груди бронежилетами. На рукавах у всех виднеласьсовершенно незнакомая эмблема, все они держали черные продолговатые коробки ина ходу их звонко раскрывали, превращая в коротенькие автоматы. По мерзлойземле стучали высокие армейские ботинки, хлопали дверцы, позвякивала амуниция,и все это происходило без единого слова – хватко, слаженно, привычно. Волкодавывыдвигались на позицию.

Справа мелькнул майор Шугуров, промчавшийся мимо Даши снеобыкновенно азартным видом.

– Ну, ничего, ничего, – Бортко похлопал ее поплечу широкой ладонью. – Все нормально, Рыжая. Хорошо справилась. И отчеготы не моя? Я не в эротическом смысле, а в ведомственном…

Даша оглянулась. Калитка уже была распахнута, и рослыемолодцы, перемешавшись с людьми в штатском, шагали к Дому – в открытую, держаавтоматы стволами вверх. Даша медленно, страшно медленно осознавалапроисходящее, но боялась поверить. Из «газелей» прыгали верзилы с белой рысьюна рукаве. За ними появились знакомый Даше в лицо старший лейтенант Клебанов,один из бортковских преторианцев, и Косильщик – в бушлате с капитанскимипогонами. Они с Дашей, оказывается, были в одном звании.

– Сокола, давайте туда, – распорядился Бортко,покосившись на них. – И прокурорского прихватите, чтобы не скрежеталипотом…

Из черной «Волги» вылез Чегодаев, прошел мимо, старательноне замечая Дашу. Дверца загадочной белой громады отворилась, оттуда выпрыгнулиеще трое с теми же непонятными эмблемами, прошли к Дому вслед остальным. Вавтобусе горел неяркий свет, послышался отдаленный треск радиошумов, и кто-то,заслоняя плечистой фигурой освещенный изнутри проем, сделал непонятный жест.

– Иди туда, – подтолкнул Дашу Бортко.

– А что за народ?

– Серьезный народ. Шагай.

– Чека?

– Расстреляла Колчака… – фыркнул Бортко, по всемувидно, пребывавший в самом отличном расположении духа. – Рыжая, ты же вармии служила. Хотя они тогда эмблемами не светили… Не допираешь? –Наклонился и шепнул на ухо: – ГРУ. От них тоже иногда польза бывает. Шагай,героиня дня…

Внутри, справа, тянулось несколько рядов поперечныхметаллических скамеек, дырчатых, как дуршлаг. На ближайшей сидел лицом к дверистриженный «ежиком» верзила с автоматом меж колен. Ничуть не удивившись Даше,он поднял указательный палец, указал в хвостовую часть. Там вдоль стен буквой«П» разместились высокие, защитного цвета пульты, посвечивавшие лампочками,попискивавшие и хрипевшие на разные лады – будто вдруг вернулась Дашинаармейская юность (правда, с такой аппаратурой она в свое время не сталкивалась,поняла лишь, что это нечто мощное и совершенное). Четверо операторов трудилисьвовсю, а еще трое стояли над ними в напряженных позах. Даша заметила, что вкузове, снаружи казавшемся глухим, сплошь металлическим, на самом деле имеетсяс полдюжины длинных окон – и Дом виден, и противоположная сторона улицы,какой-то фокус со стеклом односторонней прозрачности…

Она сделала три шага в сторону разномастного электронноготреска, негромких голосов, деловито перекликавшихся:

– «Коршун-два». Я на исходной…

– …да, продвигайтесь, аккуратнее, майор, аккуратнее…

– Три, семь, два. Три, семь, два. Подтвердите.

– Подтверждаю, третий. Понял.

– «Коршун-три», пошел!

– Внимание, «Галеон». У меня вооруженный отпор, банкерепенится.

– Сломать в темпе, – произнес в микрофон тот изстоявших, кто был выше всех ростом, простоволосый, в маскировочном бушлате сполевыми генеральскими погонами (каждый зеленел одной-единственнойзвездой). – Кацуба, ломай их, потом отпишемся. Сбить, как кегли, – ивзял второй микрофон. – Стас, как?

– Дойч требует консула.

– Напинай под копчик и грузи. Родина простит, – онмельком оглянулся. – Ага, здесь рыженькая, готовьте очную. Колонитепорядка ради. Скоро привезем, дожимайте пока, пусть он меня ждет, как отца иблагодетеля…

Он вернул микрофон радисту, направился к Даше, остановился втрех шагах, заложив руки за спину, расставив ноги, озирая ее властно и слегканасмешливо. Лет пятидесяти, этакая белокурая бестия. Коснулся виска двумяпальцами, слегка выбросил их вперед на американский манер:

– Генерал Глаголев, я здесь главный. Истерики, обморокибудут? Слезы, сопли? У вас полчаса личного времени на женские слабости.

– Обойдусь, – сказала Даша.

– Хвалю, – бросил он, словно вколотил гвоздь однимударом. – Обстановка понятна? Вы играли верно и в нужном направлении, всехвзяли, кого не взяли, сейчас возьмут, так что вы вновь персона грата.Прокуратурой пренебречь, она в дерьме. Все в дерьме, а вы посередине в белом.Ну, и мы немножко тоже… В белом, не в дерьме.

Даше показалось, что его слова отдаются в ближайшем углукаким-то чересчур уж громким эхом. Генерал обернулся:

– Контиевский, ты что, заснул? Отключи музыку, она ужепять минут как здесь торчит… Майор, сними с нее липучки, тебе сподручнее.Пошли, Трофимыч, полюбуемся.

И вышел в сопровождении второго. Рации деловито орали.Оставшийся возле них третий, в камуфляже без всяких эмблем и погон,поименованный майором, обернулся к Даше и сказал: