Георгий бросился на пол и крикнул:

– Стреляем по низу этого кругляша!

Четыре струи раскаленного металла ударили по флипу и разворотили прозрачный бок. В пол ударили ветвистые синие молнийки, шар упал и перекатился. Стало видно, как нелепо запрокинулась себума.

Сегаль пополз к катеру.

– Ты куда?

– За РПГ!

– Беги! Мы тебя прикроем!

Сегаль кинулся к ракетному катеру, ему навстречу распахнулся люк. Джафар что-то крикнул и протянул заряженный гранатомет.

А «калашниковы» старательно долбили по сферам-флипам. На местах попаданий прозрачный материал темнел и крошился.

Сегаль шагнул из-за крышки люка, вскидывая РПГ на плечо, и послал гостинец. Граната угодила по флипу, вырвавшемуся вперед и пускавшему по два лазерных луча. Взрывом сферу разнесло, как аквариум, упавший на асфальт, а остальные отбросило.

Женька воспользовался моментом и перезарядил гранатомет. Второй «гостинчик» достался истребителю, зависшему напротив входа в туннель. Стрелять аппарат не мог, ему мешали себумы во флипах, ну а перед землянами морально-этического выбора не стояло.

– Осталось четыре минуты! – провопил Павел.

– Скажешь, когда останется десять секунд!

– И что тогда?

– Прыгаем в катер и рвем когти! Себумам будет не до нас!

Кузьмичев заменил рожок автомата и выпустил длинную очередь, целясь в одно и то же место. Десятая пуля пробила истончившуюся стенку и провертела дыру в себуме. А флип так и остался болтаться в воздухе.

– Сегаль! Давай!

Женька эффектно шагнул и поразил гранатой истребитель. Подбить не подбил, но изрядный пласт внешнего корпуса содрал. Открылись металлические соты, из них забрызгало белой дрянью. Космоатмосферник накренился и отвалил в сторону.

– Пашка, отсчет!

– Убили Пашку!

Переверзев нагнулся над павшим и взял его тонкую руку в мозолистую свою. Глянул на хронометр.

– Осталось четырнадцать секунд! Тринадцать! Двенадцать!

– Все к катеру!

Сегалю, прикрытому крышкой люка, луч лазера чиркнул по голени. Женька завалился в кабину, подволакивая раненую ногу.

– Восемь! – орал Переверзев на бегу. – Семь! Шесть!

Кузьмичев затолкал старшего сержанта в катер и запрыгнул сам.

– Гони, дед!

– Четыре! Три!

Ракетный катер рванул к выходу, расталкивая флипы. Вырвался наружу, едва не столкнувшись с космоистребителем. Их было не менее эскадрильи около туннеля и над ним.

– С-са масс-ас с-сэ! – завопил Илларион Матвеевич, и Кузьмичев понял его без перевода. Небось, что-то идентичное русскому «Спасайся, кто может!»

– Два! Один! Ноль!

И тут все сместилось в мире. На километровой глубине, в главном зале базы, засветилось сразу одиннадцать солнц, переполняя подземную полость огненными шарами. Колонны в первый момент походили на угольные электроды, между которыми вспыхнула вольтова дуга. Зал переполнился светом, и даже звуку не хватило места – воздух сгорел за миллионную долю секунды.

Исполинские колонны испарились наполовину, и потолок, приподнятый взрывом, тяжко ухнул вниз, оседая и рушась, словно выдавливая атомное пламя наружу.

Ракетный катер взвился вверх, описывая одновременно спираль и синусоиду. Фиолетовые спицы лазерных лучей пытались наколоть верткую машину, но промахивались.

И ударил гром громов. Туннель буквально вывернуло наружу, исторгая растертые в пыль флипы, плюща истребители, раскалывая породы. А что творилось с крейсером!

Его орудия сделали попытку уничтожить захваченный катер, но в момент выстрела Стеклянную пустошь вспучило, легко подкидывая звездолет. И радужные полосы ушли в облака, развеивая их в клочья.

А затем корабль себум, словно каравай, объеденный по краю многоножками, тяжко опустился, и миллионы тонн грунта под ним просели, лопаясь неровными кольцевыми трещинами, раскалываясь по извилистым радиусам. Громадный провал, не меньше полутора километров в поперечнике, открылся вдруг, походя на карьер. Крейсер плавно накренился и перевернулся, косо уходя в глубину, клокотавшую огнем.

От удара броня на его бортах смялась, пошла волнами, разошлась черными брешами. Корпус не выдержал, изломился по миделю – одна половина корабля ухнула на дно провала, фонтанирующее радиоактивной пылью, а оставшийся «ломоть» покачался на ребре и тоже упал, вторым «коржом» покрывая нижний слой смерти. Сокрушая отсеки и ярусы, дробя обшивку, выказывая небу сегментированное днище, плюща все живое. Десятки космоистребителей и штурмовиков, бомбардировщиков и перехватчиков, ракетных катеров и флипов спаслись, в последний момент стартуя из валившихся ангаров. Не всем из них удалось взлететь, многих гравикатапульты швырнули о сыпучие стены провала, иных раскатало в лепешку между половинок, а целое звено истребителей попало под выброс радиоактивного шлака из развороченных недр, их завертело и забросило на остаток пустоши, изборожденной глубокими оврагами, расходившимися от искусственной кальдеры.

– Мотаем отсюда, – выдохнул Кузьмичев.

В воздухе была полная неразбериха, летательные аппараты себум метались во всех направлениях, и ракетному катеру было нетрудно затеряться, под шумок нырнуть в каньон, над которым вставали тучи пыли и пара – река спадала водопадом в провал. Вскипала на раскаленных глыбах и вспухала серым облаком.

Пройдя каньоном, под стаккато барабанивших по корпусу камешков, катер заложил вираж с разворотом и канул в лес, как в воду. Кузьмичев откинулся на борт, усмехнулся злорадно: он-таки отомстил за смерть Лиды!

– Пашку жалко… – пробормотал дед Ларион. – Хороший парень был…

– На войне как на войне… – разлепил губы Георгий и закрыл глаза. А память все прокручивала и прокручивала долгоиграющую пластинку – смеющуюся Лиду, голую, прекрасную и счастливую. Сожженую на последнем костре.

Вернувшихся диверсантов встречали как героев, Виштальский даже откуда-то добыл ящик вина, синтезированного перед самой эвакуацией и забытого в кузове песчаного танка. Бутылки лопнули бы от взрыва, но «токайское» с «анжуйским» было розлито по биопакам, сберегшим в целости градус хмельного сока.

Раздав по пакету на десяток, Виштальский посерьезнел и сказал:

– Сперва выпьем, не чокаясь. Помянем наших…

Бойцы понурились, на веселые лица пала тень. Выпили, посидели.

– А теперь – за победу!

Вина хватило как раз, чтобы тост не пропал даром. Допив свою порцию, Кузьмичев передал биопак Аркадию и сказал:

– Не будем радоваться прежде времени. Крейсер мы завалили, это правда, но порядка полусотни летучей дряни осталось. И теперь перед нами задача такая: как всю эту мушню перебить. Что глядишь, Аркаша? Высказывайся!