– Это их ракетный катер, – прошептал подползший подрывник, – гражданский транспорт, не боевой… Наверное, на нем ученые прибыли, есть у себум такая каста…

– А мне по фигу, в какой они касте, – отвечал Георгий. – Я хочу их катерок экспроприировать…

Он подтащил к себе автомат и поставил его на боевой взвод.

– Вряд ли они тут без охраны, – озабоченно проговорил Переверзев.

– Вот я и высматриваю охранников.

Те не заставили себя ждать. За станцией поднялся космоистребитель, сделал круг над поляной и улетел на юг.

– Наверное, пора, – решил Кузьмичев. – Сашка, заходишь справа. Женька – слева. Бить наповал!

– Есть!

Георгий дождался, пока Переверзев и Сегаль заняли свои позиции, и выпустил короткую очередь по себуме, выползшей из люка. Пули дырявили вескусианина насквозь, выбрасывая желто-зеленые тягучие фонтанчики.

Сухо ударили «калаши» на флангах. Себумы замирали, словно сдуваясь и опадая. Кузьмичев выскочил на поляну, быстро огляделся. Вроде всех положили…

Сегаль пробежал вокруг станции и вернулся.

– Пусто! – доложил он.

– Оттаскиваем трупы в лес. Пашка, мухой на станцию, ищи свои мины.

– И вибробуры!

– И вибробуры…

Полковник ухватился за толстый вырост на спине себумы и потянул. И впервые увидел «пальцы» вескусианина – тонкие червеобразные отростки на передних хваталищах.

– Черт, скользкий…

Лучше всего получилось пихать вескусианина ногами, переворачивая с боку на бок. Засыпав труп ворохом нитчатых листьев, Георгий вернулся на поляну, вытирая руки о траву.

– Нашли! – радостно крикнул подрывник.

На пару с Сегалем он вытащил самодельные носилки, груженные зелеными цилиндрами размером с трехлитровые банки с повидлом.

– Одиннадцать штук! И два вибробура.

– Бегом к катеру!

Внутри ракетный катер ничем особым не отличался от космоистребителя, только кабина была побольше.

– Быстро располагаемся!

Место пилота занял дед Ларион, усевшись по-турецки в «дуршлаг». Едва он сунул руки в проемы биоточного управления, как с пульта раздалось:

– Ат-с сиу с-сахс гос-ст-с ус-с?

Илларион Матвеевич склонился к пульту и быстро ответил:

– Ас-сахс с-са, ксасс-сао!

– Пус-со са!

Старший ксенолог медленно выпрямился, отирая с лица пот.

– Фу-у!

– Что они спрашивали? – поинтересовался Кузьмичев.

– Не надобен ли нам эскорт. Я сказал, что вокруг все тихо и что мы возвращаемся исследовать ближайшие окрестности вокруг места посадки.

– Ага… Заводите тогда и поехали исследовать.

Люк закрылся сам. Ракетный катер издал глухой свист, приподнялся еще выше над травой. Медленно развернулся, как стрелка компаса, указывая на юг, и понесся, набирая скорость.

– Как думаете, проскользнем? – тихо спросил Павел.

– У тебя есть сомнения?

– Уж больно все гладко идет…

– И не говори, везет как утопленникам! – со злостью ответил Кузьмичев. – Сначала потеряли чуть ли не каждого третьего и всю боевую технику, потом лишились лучевого оружия. А в похоронах Лиды ты не участвовал? Глаже не бывает!

– Значит, должны прорваться, – сделал вывод подрывник.

* * *

Чем ближе подлетал захваченный катер к Стеклянной пустоши, тем чаще навстречу попадались вескусианские истребители, разведдиски и прозрачные сферы постов, в которых гнулись себумы-дозорные. Повсюду были понатыканы датчики – зеркальные кубики на тонких вехах.

Иллариону Матвеевичу снова предложили сопровождение, он отказался. Покружив над Жженым каньоном, ракетный катер опустился к реке и полетел вниз по течению, виляя между стен ущелья. У входа в туннель дед Ларион притормозил.

Камуфляжный модуль работал по-прежнему, прикрывая вход и выход на базу квазимодов. Кузьмичев всматривался до рези, но заметить что-либо еще, кроме слоистых стен ущелья, не смог. Переверзев следил за небом.

– Чисто! – бросил он. – Давай!

Катер развернулся и одним движением проткнул стену, канул в «грунт» и оказался в знакомом туннеле, едва не опрокинув фантоматы.

– Только до пандусов, – предупредил старший ксенолог. – Дальше не протиснуться.

– Тогда ждите нас у пандусов, – решил Кузьмичев. – Джафар, побудешь с дедом.

– Чуть что, сразу – Джафар, Джафар… – пробурчал Раджабов.

– Разговорчики в строю!

Подхватив носилки с минами и пару вибробуров, команда диверсантов спустилась по пандусам до съезда и вышла в главный зал. Здесь стояла тьма, разбавленная светящимися ленточками, которыми женщины-колонистки обвязали громадные колонны.

– Бурим, – распорядился Павел, – и сразу закладываем, по две на каждую. Еще три оставим на полу.

– Начали! – оставил за собой последнее слово Кузьмичев.

Он подхватил увесистый вибробур и приставил его к колонне. Включил. Инструмент завыл, задрожал и полез в твердый плавленый базальт, нещадно пыля.

Руки сводило от мелкой дрожи, по лицу осыпалась пыль-пудра, и капли пота скрепляли ее зудящей корочкой.

Полковник старался вдыхать пореже, а глаз не открывал вовсе, и об окончании работы узнал, когда костяшки пальцев, сжимавших рукоятки вибробура, уперлись в теплый камень.

– Готово! – крикнул он, отплевываясь.

– Закладываю!

Павел на ощупь нашел скважину и засунул в нее атомную мину.

– Есть! Теперь с другой стороны.

Кузьмичев обошел колонну, ведя по ней одной рукою, а другой волоча вибробур. Приставил диском излучателя к камню, закрыл глаза, затаил дыхание и нажал ребристую кнопку. Мелкая вибрация отдалась в ладони, пыльные струи забили в лицо, окутывая полковника душным облаком.

– Гот… – сказал Сегаль и закашлялся. – Чертова пыль! Готово!

– Закладываю!

Больше всех набурил Переверзев – в его скважины Павел заложил три мины.

– Все! – крикнул он. – Хватит восьми! Взрыватели я активировал, рванет через двадцать пять минут! Бегом отсюда!

– А буры? – спросил Сегаль.

– Бросай все! – рявкнул Кузьмичев. – И бегом марш!

Команда помчалась так, как никогда еще не бегала. Вприпрыжку одолели съезд. Проскочили пандусы, переходя с бега на шаг. Вынеслись в туннель и услыхали автоматную очередь.

Кузьмичев мигом снял с плеча свой «калаш», мимоходом стер с него пыль и выглянул. Камуфляжного модуля больше не было. Разбитые фантоматы валялись на полу, а в туннель лезли прозрачные шары-флипы с себумами внутри.