– Как скажете, – вежливо сказал помощник, пожав плечами.

– Организуй нашу встречу в каком-нибудь ресторане. И ребят собери. Пусть они расстреляют Гогнадзе прямо на крыльце ресторана. Спишем все на криминальные разборки враждующих группировок.

– Все будет сделано.

– Знаю, – кивнул Чалов. – Только сделай наверняка. Давай обойдемся без осечек.

Владимир Николаевич снова закрыл глаза и погрузился в блаженную дремоту. Скоро он покончит со всеми своими проблемами. В этом можно было не сомневаться. Тогда он уйдет на покой и напишет мемуары о своей яркой и непростой жизни.

Сразу после задержания Юрия Якушева оставили под охраной в одной из комнат здания посольства, где он дожидался вылета на родину. Господин посол не преминул насолить Юрию, оставив его на сутки без еды и воды.

Чтобы не поехала крыша и не начались какие-нибудь галлюцинации, Якушев неподвижно сидел на стуле и проговаривал про себя слова из методики аутотренинга. В его ситуации можно было только максимально расслабиться и ждать, что же будет с ним дальше.

В самолете он также не остался без присмотра. За ним следили сотрудники посольства. Грузинские школьники, которые летели этим же самолетом в Москву, недоуменно смотрели на Якушева и на охранявших его людей. Кто-то хотел поделиться с ним своей пайкой, но этого не позволили сделать.

Голод давал о себе знать, и Якушев экономил силы, которых у него осталось немного. Шутка ли, испытать за сутки такой стресс и не восполнить свои силы.

В Москве его не торопились выводить из самолета. Только после того, как в салоне показались сотрудники органов внутренних дел, ему приказали подняться.

Якушев не сопротивлялся, четко исполняя команды. Он сконцентрировался на реальности. Стоит отвлечься – и он может упустить что-то важное. Якушев это понимал. Неизвестно, что случится дальше, и в любой момент, если начнется что-то неладное, он должен быть готов к побегу.

Якушеву не улыбалась перспектива после стольких мытарств быть застреленным в какой-нибудь лесополосе.

Но менты вели себя как менты, никаких подозрительных звонков не делали и просто-напросто отвезли его в следственный изолятор.

Якушев оказался в холодной и сырой камере, где, кроме него, пока никого не было. Он улегся на нары и закрыл глаза. Сон его был прерывистым и беспокойным. Уши реагировали на любой малейший шорох, и он часто просыпался.

Вскоре надзиратель принес ему кусок черствого черного хлеба и алюминиевую миску с какой-то баландой. Якушев поблагодарил и взялся за еду. Привередничать он не собирался, понимая, что ему любой ценой нужно сохранить оставшиеся силы.

Когда все было съедено, Якушев снова бухнулся на нары и на этот раз заснул наглухо.

Его мариновали в СИЗО несколько дней, никуда не вызывали и ничего не говорили. Это здорово напрягало, и иногда Якушеву казалось, что о его существовании все забыли.

Однажды он проснулся, услышав бряцание ключей. В камере было зябко. Якушев зевнул и поднялся с нар.

– На выход! – раздалась команда. – Лицом к стене! Руки и ноги на ширине плеч!

В коридоре, залитом ярким светом электрических лампочек, стояли надзиратель и два конвоира с автоматами наперевес.

Как и полагается, Якушева профессионально обыскали, но ничего лишнего не нашли.

– Куда едем? – скупо поинтересовался Юрий.

Но на свой вопрос он не услышал никакого ответа и только пожал плечами. Что ж, дело житейское.

Во дворе СИЗО с наручниками на руках его запихнули в «уазик». Затарахтев изношенным двигателем, автомобиль резво тронулся и выехал со двора. В дороге Якушева нещадно трясло и болтало.

– Как дрова везете, – недовольно бросил он.

Два мента, которые сидели впереди, даже не обернулись.

Через какое-то время машина остановилась около КПП, шлагбаум поднялся, и автомобиль аккуратно заехал во внутренний двор. Якушева швырнуло вперед, потому что водитель резко дал по тормозам, чтобы не сбить чей-то служебный «лексус», который едва тронулся с места.

Скоренько осмотревшись, Якушев понял, что находится в ФСБ.

«Интересно, – подумал Якушев. – В чем же меня начнут обвинять? Наверно, что-нибудь стандартное, типа наркотиков или оружия. Типичные поводы, чтобы сфабриковать уголовное дело».

Но, как ни странно, его почему-то не отвели сразу в камеру, а провели в чей-то кабинет.

Якушев сел на стул и принялся разглядывать окружавшую его обстановку. Стол, офисные стулья, горы документов на столе, ноутбук, канцелярская дребедень и пачка сигарет. В одном углу комнаты на низенькой тумбочке стоял сейф. Еще в комнате был платяной шкаф для верхней одежды.

Юрий скучающе зевнул. По тому, как здесь с ним обращались, он понимал, что представляет какой-то интерес для ФСБ. Иначе с какой это стати с ним так любезничать и вести в кабинет, вместо того чтобы запихнуть в вонючую камеру?

«Лучше быть в ФСБ, – подумал Якушев, – чем у продажных ментов, которые раньше, чем ты успеешь рыпнуться, сольют тебя каким-нибудь бандитам».

Томительное ожидание оборвалось стремительно. Дверь резко открылась, и в кабинет уверенно шагнул рослый мужчина в очках с золотой оправой. Двое сотрудников в штатском тут же вытянулись как по струнке.

– Вольно, – небрежно махнул рукой директор ФСБ. – Оставьте нас наедине.

– Картамышев Анатолий Вениаминович, – коротко отрекомендовался он Якушеву, протянув свою крепкую руку.

Юрий поднялся со стула и ответил рукопожатием.

– Можете, не представляться, – опередил его с улыбкой Картамышев. – Мне уже о вас доложили.

– Работа у вас такая, – улыбнулся Якушев, – что все обо всех знаете.

В руках у Картамышева была пухлая синяя папка.

Якушев внимательно посмотрел на директора ФСБ, ожидая, с чего тот начнет. По крайней мере, он уже не чувствовал такой тревоги за свою жизнь, понимая, что находится в относительно безопасном месте.

– Надеюсь, вы в курсе, что вам инкриминируют хранение и распространение наркотиков? – издалека и осторожно начал Картамышев.

– Впервые слышу. Стандартная зацепка. Хочешь убрать человека со своего пути – шей ему наркотики.

– Кому же вы так насолили, Юрий?

– Да если б я знал, – честно ответил Якушев, глядя Картамышеву прямо в глаза.

– Вы понимаете, что вам светит реальный срок и никто разбираться не будет, невинны вы или виноваты? Есть доказательства и свидетели.

– И что вы мне предлагаете? Это намек на сотрудничество?

– Вроде того, – кивнул Картамышев. – Мы-то с вами из разных ведомств, но все равно на одной волне. Я отвечаю за внутреннюю безопасность. Вы работали в разведке и отвечали за внешнюю безопасность. Трудностей с пониманием друг друга у нас быть не должно.