Одинокие автомобили временами проезжали мимо Юлиана, заставляя его задуматься о том, иллюзорные они или настоящие. Ещё недавно ему не приходилось сомневаться в истинности того, что приходится лицезреть, но картина изменилась за один вечер.

Теперь уже ничто нельзя считать настоящим. Весь опыт, накопленный в течение жизни, мог оказаться всего лишь подделкой – весьма грамотной, но никогда не существовавшей.

Именно подделкой Юлиан себя и ощущал. Все вокруг него жили в том мире, к которому привыкли – он был для них родным и единственным, который мог существовать.

В отличие от Юлиана Мерлина, который оказался в чужом и незнакомом мире.

Сумасшествие сложно охарактеризовать, когда в этом совсем не смыслишь. Но одно Юлиан знал точно – сумасшедший никогда не признает, что болен. Сколь нереален был бы мир, который он видит, он будет казаться ему чем-то обыденным.

Юлиан же допускал возможность того, что последние события пошатнули его неокрепшую психику, повредив какие-то части мозга, отвечающие за воспоминания.

Но вероятность этого была крайне мала. Да, «маловероятно» и «невозможно» – это разные понятия, в какой-то мере даже противоположные, но чувства подсказывали Юлиану, что его душевное состояние такое же, как и большинства.

Пришлось смириться с тем, что никто ему верить не будет. Внушить миру какую-то мысль, будучи тем самым водиночку против всех, попросту невозможно. Если больной пытается доказать окружающим, что он – Наполен Бонапарт, все лишь с непониманием крутят у виска.

И совсем не важно, что Юлиан абсолютно здоров. В глазах общества он будет выглядеть так же, как псих, убеждающий всех, что он император Франции. Поэтому, какое-то время придётся подстроиться под окружение и жить так, словно ничего не случилось.

В нужное время стоило промолчать, а в нужное – кивнуть.

Именно с таким настроем Юлиан решил поговорить с Лиамом Тейлором. Прошёл день, и он держался, как мог.

Занятия закончились, но Юлиан и без этого знал, где ему искать преподавателя по естествознанию – в его же кабинете.

Совсем недавно Юлиан переступил через этот порог и попался в ловушку. Он лишился чувств и проснулся только спустя несколько часов, первым делом увидев улыбающееся лицо мистера Тейлора.

Было ли это воспоминание правдивым?

К счастью, в этот раз никаких ловушек не стояло.

– Давненько вы не заходили ко мне, – улыбнулся Тейлор-старший и вежливо предложил присесть.

– Было много дел.

– Понимаю-понимаю. Учёба, девушки и… Что там у вас ещё? Может быть, чаю?

– Спасибо, мистер Тейлор, но я ненадолго.

На лице преподавателя появилась лёгкая обида, но он в ту же секунду изобразил улыбку, словно ничего не было.

– У вас какие-то вопросы ко мне?

– Не лично к вам, – замялся Юлиан. – Хотел узнать у вас, как у преподавателя естествознания, одну занятную вещь. Я тут поспорил с… Йоханом о природе действия одного заклинания, и теперь мне кажется, что я проиграл.

– Какое же это заклинание? – заинтересовался Лиам Тейлор.

Юлиан остерегался сказать что-то лишнее, тем самым показавшись сумасшедшим и этому человеку. Несомненно, мистер Тейлор был крайне проницательным и не вызывал ничего, кроме доверия. Но разве это уберегло его от забвения?

– Существует ли какая-то магия, которая позволяет полностью забыть человека?

– Полностью забыть? Вы поссорились с девушкой, и хотите забыть её? Не думаю, что вам в голову пришла хорошая идея. Этого повода недостаточно для того, чтобы полностью исключать человека из ваших…

– Вы неправильно поняли меня. Я имею в виду… Возможно сделать так, чтобы человека забыли абсолютно все? Допустим, завтра вы просыпаетесь и совершенно не помните, кто я такой?

– Я теоретик, герр Мерлин, а не практик. Боюсь, такое мне не по силам.

Лиам Тейлор скрывал что-то или действительно ничего не понимал? По добродушному лицу этого человека сложно было сказать, когда он врёт, а когда говорит правду.

– Я не хочу обучиться этому. Хочу узнать, лишь в теории – как это работает?

Лиам Тейлор привстал и подошёл к окну. Он задумался.

– Если такая магия и существовала бы, то была бы крайне трудновыполнимой. Вы только подумайте – какая мощь требуется, чтобы воздействовать одновременно на всех? И, вполне возможно, что не только на знакомых, но и на всё население планеты. Я никогда не слышал хотя бы о единичном применении такой магии.

– Естественно. Вы бы забыли человека, и, вам казалось бы, что так и должно быть. Выходит, это невозможно?

– Люди ещё до конца не раскрыли, на что способны частицы Гольдштейна. Потенциально их мощь не ограничена, но не думаю, что простой человек способен её обуздать. Конечно, я не был бы Лиамом Тейлором, если не предположил бы в качестве решения путешествие во времени. Если стереть человека с лица земли ещё в детстве, он исчезнет из реальности. Но это в корне противоречит теории множественности миров. Как я вас учил, меняя прошлое, путешественник создаёт новую реальность, но никак не меняет старую. В этом случае человек может создать мир, в котором его никто не помнит именно потому что его и вовсе не существует. Но, увы, реальность будет уже другой.

Юлиан не мог переместиться в другую реальность. Скорее всего, перемещение не проходит так незаметно. Кроме того, существование мультивселенной было всего лишь теорией, но никак не аксиомой.

– Молтембер был способен на такое?

Лиам Тейлор изменился в лице.

– Молтембер? Почему вы его вспомнили?

– Он был одним из сильнейших магов своего времени.

– Он был одним из самых умелых манипуляторов, а насчёт его магических способностей у нас нет никакой инормации. К сожалению, пообщаться с ним, чтобы узнать, возможности тоже не было.

Выходит, в обновлённой реальности всё же существовал Молтембер. Он причинил много зла людям, и лучше бы тоже никогда не рождался, но Юлиан почему-то облегчённо выдохнул.

Если он продолжит задавать подобные вопросы, мистер Тейлор почувствует что-то неладное.

– Спасибо за инормацию, – поблагодарил преподавателя Юлиан.

– Так вы выиграли спор?

– Полагаю, его лучше отменить, мистер Тейлор.

– Я бы советовал вам вовсе никогда не спорить. Споры порождают конфликты – разве вам не говорили?

Юлиан кивнул. Конечно, ему неоднократно говорили это.

Разговор был закончен. Юлиан не получил никакой информации, которая помогла бы ему. И лишь одно знание можно было занести в копилку – если Сорвенгер и впрямь провернул это, то он был невероятно сильным пользователем Проксимы.

Он смог стереть себя из реальности, попутно оставив Юлиана одного против всего мира. Если это была его месть, то она вышла очень сладкой.

7 глава. (Не) честный полицейский

Солнечным весенним утром Пол