– Что такое? – испугалась Женька. Я к тому моменту тожеуспела оглядеться, и у меня появилась догадка, потому что кривая береза, чторосла напротив, показалась мне знакомой, еще через десять минут я увиделавалун, поросший мхом. Сомнения меня оставили, мы вновь оказались вблизи Черногоозера.

– Началось, – пробормотал Козлов. Женька побледнела испросила:

– Что началось?

– Кружит, – пожал плечами Виктор Алексеевич.

– Заплутали? – не унималась Женька.

– Хуже. Она нас не отпускает.

– Кто не отпускает?

– Зона, – сердито ответил он. – Так, непаниковать, попробуем взять левее.

Лицо его было сосредоточенным, и говорил он решительно, но вглазах затаился страх.

– Хорошо, возьмем левее, – как можно спокойнее сказалая.

Мы опять пошли, держась поближе друг к другу. Женька взяламеня за руку и больше ее не выпускала, я была очень благодарна подружке за то,что она, против обыкновения, помалкивает. На этот раз мы шли больше двух часов,а потом вновь увидели березу. Козлов достал компас, но от него не было никакойпользы, стрелка качнулась сначала вправо, потом влево, описала полный круг иначала показывать разные направления, север был то за спиной у нас, то впереди,то чуть левее. Козлов тревожно посмотрел на небо, а я на часы. Время поджимало.

– Попробуем пройти вдоль берега и дальше черезболото, – сказал Козлов. Я не была уверена, что он знает, как следуетпоступать, но лезть с вопросами не решилась, если он начнет паниковать, отсюданам точно не выбраться, по крайней мере сегодня.

Мы пошли вдоль берега. Я заметила, что Козлов старался козеру не приближаться, мы свернули и начали углубляться в болото, правда, покаидти можно было, ничего не опасаясь. Под ногами чавкало, и ходьбе кочки мешали,но это было все-таки не то болото, которое внушает смертельный ужас.

Чахлые деревья по сторонам выглядели зловеще. Тут возниклановая напасть. Вода у нас давно кончилась, а пить хотелось страшно. Женькатяжело дышала, то и дело спотыкаясь о кочки, я поняла, что долго тоже невыдержу, мы начали отставать. Козлов то и дело оборачивался, уговаривая нас:

– Потерпите еще немного, скоро будет легче.

Через час стало ясно: мы опять идем по кругу, болотодействительно кончилось, но вышли мы все к тем же валунам. Козлов сел на одиниз них, вытер испарину со лба, достал флягу, сделал несколько глотков ипротянул нам:

– Пейте.

Женька с благодарностью взяла флягу, я наблюдала свожделением, как она пьет, наконец она передала флягу мне.

– Это зверобой, – сказал Козлов. – Жажду хорошоутоляет.

Вкуса я не почувствовала, в тот момент вода из лужи была былучшим подарком.

– Что будем делать? – немного отдышавшись, спросилаЖенька.

– Попытаемся еще раз. На ночь здесь оставаться нельзя,такого страха натерпимся, тут бывалые мужики… вы как, идти сможете?

– Так выбора все равно нет, – пожала Женька плечами.

И мы пошли. Вернулись к валуну, который встретили первым, иопять взяли левее. Примерно через час показался овраг, Козлов повеселел.

– Слава богу. Девчонки, прибавьте шагу.

Он дал нам хлебнуть из фляги, и мы направились через овраг.То, что от озера мы вроде бы отошли, придало нам моральных сил, а вотфизических почти не осталось. Ноги заплетались, перед глазами стоял туман, вгруди пекло, чувство было такое, что грудная клетка сейчас взорвется. Женька,держась за мою руку, трясла головой и все чаще закрывала глаза, я со страхомнаблюдала за ней. Козлов успел уйти вперед, я старалась шагать быстрее, но ногистали точно ватные, Женька сделала еще несколько шагов и вдруг повалилась втраву.

– Ты чего? – испугалась я, хотя мгновение назад былауверена, что тоже грохнусь в обморок.

– Сил моих больше нет, – простонала Женька. –Анфиса, у меня глюки. На нас кто-то смотрит, вон оттуда.

Я взглянула в том направлении и увидела большую ель. Ветвиопущены вниз, совершенно неподвижны, а чувство было такое, что там, под густымлапником, кто-то затаился.

– Не дури, – сказала я и поняла, что мне очень хочетсязавизжать.

– Анфиса, это мне наказание за мои грехи, – жалобнопричитала Женька. – В церковь не хожу и веду разгульный образ жизни. Кмужикам отношусь по-свински, Петечку обидела, а он хороший.

– Завтра пойдем в церковь, а Петечке ты позвонишь, скажешь,что от него без ума, только поднимайся.

Тяжело опираясь на мою руку, Женька встала. К нам бежалКозлов.

– Что с ней? – спросил испуганно.

– Все нормально, – ответила Женька. – Хорошо бы,конечно, отдохнуть немного.

Козлов посмотрел на небо в просвет между деревьями.

– Только десять минут. Хорошо?

Мы дружно повалились в траву и закрыли глаза; кажется, ямгновенно уснула и не могла понять, кто и с какой стати трясет меня за плечо.

– Девчонки, надо идти. Скоро стемнеет.

Женька отмахивалась от меня руками, как от надоедливой мухи.Вдвоем нам с трудом удалось растолкать ее.

– Бросьте меня, – захныкала подружка. – Не могу яидти.

– Еще как сможешь, – тряхнув ее еще раз, заверила я. Нохоть и старалась идти быстрее, однако свои силы явно переоценила. Теперь мыспотыкались практически беспрерывно и дважды даже упали.

– Связался я вами, – со слезой в голосе нылКозлов. – Ведь знал же, что с бабами идти сюда себе дороже.

Я решила не обращать внимания на его слова, главное, хотькак-то идти вперед, вот на этом я и сосредоточилась. Однако скоро поняла, чтоиспытание еще впереди, потому что Козлов вновь начал оглядываться, кусал губы идважды сверялся с компасом. Заработал компас или все еще дурит, я спрашивать нестала, сил на это попросту не было, но заподозрила, что мы вновь сбились спути. Вскоре Козлов был вынужден в этом признаться.

– Пора нам к сторожке выйти, – заметил онтревожно. – А ее все нет и нет. Нам сегодня хотя бы до нее добраться, тампереночуем.

Солнце садилось, как известно, в лесу темнеет рано. ТревогаКозлова передалась мне. Женька бессмысленно таращила глаза и, судя по всему,уже ничего не соображала. Козлов с печалью посмотрел на нас:

– Вот что, отдыхайте. А я по кругу пойду. Сторожка должнабыть рядом.

– Как вы нас найдете в темноте? – испугалась я.