– Нет, я вроде… ущипни меня. – Это я сделалаохотно. – С ума сошла? – завопила подружка. – Больно.

– Я не глюк. И ты тоже. Ноешь по крайней мере как настоящая.

Дорога вывела нас к деревне, у ближайшего дома горел фонарь,залаяла собака, одна, потом вторая. Мы приближались к гостинице под заливистыйсобачий лай. В холле горел свет, нам открыла Вера.

– Господи, – ахнула она. – Да где ж вы были?

– Спокойно, мамаша, – ответила Женька. – Всезавтра.

Вера застыла с открытым ртом, а мы прошествовали в своюкомнату.

Солнечный свет бил в глаза, я поморщилась, сунула голову пододеяло, но тут же его отбросила. Надо мной был потолок с привычной люстрой, насоседней кровати спала Женька.

Все тело нестерпимо ныло, точно его пропустили черезмясорубку. Не мудрено после вчерашних приключений.

– Женька, – позвала я.

– Я уже черт знает сколько времени боюсь открытьглаза, – ответила она сердито.

– Не дури. Мы в гостинице.

Женька открыла один глаз, посмотрела на меня и простонала,потом спросила:

– Первый паром во сколько? – взглянула на часы,вскочила и вытащила из шкафа чемодан.

– Ты чего? – наблюдая за ней, спросила я.

– Сматываемся. Хватит с меня этой чертовщины. Спотусторонними силами связываться себе дороже. Николай Васильевич пробовал, ичем это кончилось?

– Какой Николай Васильевич?

– Гоголь. Его живым в гроб положили. Мы хоть поверх могилоказались, за что потусторонним силам большое спасибо.

Женька бросилась к зеркалу. Я, заподозрив, что у нее приступбезумия, спросила испуганно:

– Что ты мечешься?

– Странно, что я не поседела. По идее волосы должны быливовсе выпасть, устав стоять дыбом. И после этого ты хочешь, чтобы я здесь хотьна минуту задержалась?

Если честно, мне тоже очень хотелось поскорее собратьчемодан и бежать отсюда, но из духа противоречия я осталась сидеть на месте.Женька сердито на меня посмотрела:

– И ничего мне не говори. Здесь черт-те что творится и…

В дверь постучали. Женька ее распахнула, и в комнату вошелИлья.

– Доброе утро, – сказал он с улыбкой, прикрыв дверь ипривалившись спиной к стене.

– Как для кого, – буркнула Женька.

– Судя по переполоху в деревне, ваш поход был незабываем.

– Что за переполох? – спросила я.

– Часов в пять утра в деревню прибежал Козлов, вид он имелсовершенно дикий, в одном сапоге и с безумными глазами. Предлагал бить в набати идти всей деревней вас искать. Рвался звонить в милицию, охотхозяйство ипрочие организации. Категорически отказывался верить, что вы в гостинице,пришлось запустить его в вашу комнату, после чего он еще с полчаса рыдал отсчастья и баловал местных совершенно невероятными историями. Еле уговорили егоприлечь, собирались вызвать «Скорую», но он вроде сам угомонился.

– Где он сейчас?

– Предоставлен заботам матушки. Говорят, истово молился,вцепившись в крест, и публично поклялся в аномальную зону больше не ходить. Ясовершенно заинтригован, что такого вы там увидели?

Мы с Женькой переглянулись.

– Он только утром здесь появился?

– Я же сказал. Причем в состоянии, близком к помешательству.Утверждал, что потерял вас в лесу и вы до сих пор там. Диву давался, как выоказались в гостинице. Кстати, как?

Женька схватила Илью за руку, усадила на кровать изашептала:

– Мы очнулись на кладбище.

– Да ну?

– Прекрати кривляться. Лунища вот такая, этот гад ухает, имы на могильных холмиках.

– Впечатляет, а что за гад ухал?

– Филин, мерзость такая.

– Ага, – кивнул Илья. – Кладбище то, что возледеревни?

– Конечно. Прикинь, как мы могли там оказаться? Мы ведь былив лесу. Стрелка компаса вертится, Черное озеро и впрямь черное, и оттуда кто-товздыхает.

– А вдоль дороги мертвые с косами стоят. И тишина, –развел руками Илья.

– Ты что, нам не веришь? – обиделась Женька. –Анфиса, скажи ему.

– Все так и было, – вздохнула я. – Мы заблудились,совсем выбились из сил. Козлов оставил нас отдыхать, а сам пошел искатьсторожку. Велел кричать, чтоб он нас слышал, но мы уснули.

– А проснулись на кладбище, – поддакнула Женька.

– Чемоданчик собираете, – кивнул Илья, вроде бысовершенно не впечатлившись нашим рассказом.

– Конечно. Еще одну ночь я здесь не переживу, –проворчала Женька.

– Не стоит торопиться, последний паром в восемь, а до этоговремени мы, вполне возможно, разберемся с вашими глюками.

– Это не глюки, – возразила я. – Как, по-твоему,мы смогли бы сами найти дорогу? Мы очнулись на кладбище.

– Да я не спорю. Меня больше интересует, как вы тамоказались. – Мы с Женькой переглянулись. – И вот еще что: никому прокладбище не говорите.

– Почему?

Илья вздохнул.

– Вот так рождаются легенды о нехороших местах. Незачемпотакать чужим глупостям.

– Ты что, тупой? – возмутилась Женька. – Мы были влесу, а очнулись на кладбище.

– Надо бы туда прогуляться, вдруг да и отыщется что-тоинтересное. – Мы вновь переглянулись. – Кстати, заходил Волков,по-моему, он очень беспокоился и удивлялся, как вы ночью отыскали дорогу вдеревню. Предлагаю вам такую версию для объяснений: заснули, когда в себяпришли, долго звали Козлова, перепугались, бросились бежать куда глаза глядят ивдруг вышли на дорогу. Так же фантастична, как и ваша, но болеежизнеутверждающая. Договорились?

– Что ты задумал? – нахмурилась Женька.

– Собираюсь вывести темные силы на чистую воду. Если вы мненемного поможете, буду вам очень благодарен. Вопрос первый, ключевой. Зачем вына самом деле сюда приехали? – «На самом деле» он выделил и без улыбкипосмотрел на нас. Женька почесала нос, избегая моего взгляда.

– Все началось с письма, которое получила Анфиса, –медленно начала она, но через пять минут ей уже удержу не было, и онарассказала все, забыв, что Илья у нас на подозрении.