Ты все еще разочарован, Зако Золотой Витязь? Тебе все еще нужны доказательства избранности Братьев?

Увы, Зако не может простить себе страха, который испытал в Кочевье-Чистилище. Не может простить Артуру, что тот – не боялся. И я уже слышу его ехидный смех: хороши защитнички! Флейтиста, нечистого духа, оберегают, а пляшущие ведьмы пусть на свободе бродят и людьми кормятся? Ну да, люди ведь им по две подводы золота не дарят.

С точки зрения Золотого Витязя многое выглядит очень просто. Иногда я жалею его.

* * *

В Северные ворота Шопрона Артур влетел рысью, даже не вспомнив о том, что в городе стоило бы сдержать размашистый бег Серко. Не глядя на прохожих, что жались к стенам, выскакивая из-под самых копыт жеребца, юный рыцарь промчался по улицам. И звонкое эхо подков, далеко опережая всадника, неслось над чопорными особняками.

Альберт, услышав этот звон, даже не стал выглядывать в окно – сразу пошел, а потом и побежал, перепрыгивая через ступеньки, – на улицу. Шестое там чувство, или десятое, интуиция, предчувствие – не важно как назвать. Он понял, что старший вернулся.

– Обуйся! – крикнула вслед Ветка.

Но до того ли было?

Артур, уже спешившийся, встретил его на полпути от калитки к крыльцу. Молча сгреб, оторвал от земли и понес в дом. В холле, поставив на пол, укорил с привычной суровостью:

– Ты чего босой бегаешь?.. – И обнял снова. От формы его пахло дымом, солнцем и железом.

– Дурак я у тебя, братик, – прошептал он в макушку Альберту.

Тот молча закивал. Поднял голову:

– Все уже хорошо, да?

– Все и было хорошо, – Артур привычным жестом взъерошил ему волосы, улыбнулся, – все хорошо. А я – дурак.

– Дурак. Но я тебя люблю не только за это.

Старший хмыкнул, оценивающе оглядел холл, зыркнул на излишне любопытную горничную, и та, как мышь в нору, шмыгнула в первую попавшуюся дверь.

– Нравится? – гордо спросил Альберт.

– Тоща больно. – Артур пренебрежительно сморщил нос.

– Я про интерьер!

– Откуда ж мне знать? Разве разглядишь под юбками? Ладно, братик, отправь кого-нибудь за седельными сумками и пойдем, поможешь мне с Серко. Как Стерлядь поживает?

– Стерлядка, – поправил Альберт, – я ее в Стерлядку переименовал. Какая она Стерлядь? А еще...

– Обуйся.

– Ага. – Юный маг не глядя шагнул в ботинки, и Артур с привычной завистью вздохнул, глядя, как сами затягиваются шнурки и застегиваются клапаны. – А Рыжая знаешь как быстро учится! Она ужасно способная. А еще они с Ирмой знакомы, представляешь? А я и не знал. А Ирма чуть не каждый день приходила, справлялась о тебе, а я ей сказал, что ты, наверное, снова в «Звездень» уедешь... – Он обогнал Артура и строго заглянул в лицо. – Ты не уедешь?

– У вас ремонт закончился?

– Нет еще.

– Не уеду.

– Зашибись!

– Не выражайся, – рыкнул старший, – сейчас отправлю рот с мылом мыть.

– И уши надерешь, – счастливо вздохнул Альберт.

– Обязательно.

Стерлядка, завидев Серко, оживилась и, вытянув голову над перегородкой, радостно заржала.

Жеребец хрюкнул в ответ, однако вполне дисциплинированно прошел в свой денник, не позволив себе в отношении дамы никаких вольностей.

– Дрессированный, – оценил Альберт

– Ну дак бью не жалеючи. – Подбежавшему конюху Артур отдал седельные сумки. – Кусаться вот никак не отвыкнет

– А-а, – протянул младший, опасливо отходя подальше от жеребца, – кусается – это плохо.

– Угу. Ты Стерлядку дрессировал, как я велел?

– Ну... – На пол упала длинная тень, и Альберт с облегчением оглянулся на вошедшую Ветку. – О! Рыжая, видишь, да, он приехал! А ты гoворила...

– Здравствуй, Артур, – подбирая юбки, девушка вошла в денник, – как съездил?

– Как всегда – Рыцарь застегнул на Серко мягкий ошейник с цепью.

– Ты погостишь, или домой ночевать поедешь?

– Я, вроде, домой приехал.

– Ну конечно, – она улыбнулась, – ты только не подумай, что я... Я просто... я имела в виду, твоя комната в гостинице...

Артур положил на перегородку денника седло, бросил сверху войлочный потник.

– Распорядись-ка, чтобы в гостиную вина принесли. И воды.

– В какую гостиную?

– В круглую. – Артур взглянул на Альберта. – Вы с ней закончили?

– Ага, – гордо кивнул тот, – мы с нее начали

– Может, ты хоть пообедаешь сначала? – заботливо спросила Ветка.

– Не сегодня.

– Как знаешь, – сказал она уже значительно суше. Развернулась и ушла.

– Понятненько, – уныло подытожил Альберт. И уставился в пол.

– Что тебе понятно?

– Не уживетесь вы.

– Братик, – Артур перестал чистить Серко, развернулся к младшему, – так всегда бывает, или почти всегда. Ревность – паскудная штука. Но ревность, моя или Ветки, еще не означает, что ты должен выбирать. Ясно тебе?

– Нет.

– Врешь.

– Ясно, – вздохнул Альберт, – только неправильно как-то получается.

– Я тебя люблю, – улыбнулся Артур, – и она любит. Что ж тут неправильного? Я через пару дней уеду в Сегед...

– Опять?

– Дела. – Артур виновато пожал плечами. – Здесь мне нужно Старого встретить. Он приедет на днях вассальную клятву герцогу давать.

– Старый – это тот, что у оборотней главный? Крестить их будете?

– Еще не знаю, мы или епископская церковь. Я хотел тебя с собой позвать.

– В Сегед?

– В штабе делать нечего, – хмыкнул Артур, – у меня опять эти... особые поручения.

– Опять по всему герцогству из конца в конец? А на окраинах сейчас чудищ полно.

– Не хочешь, не езди.

– Как это не хочу? – взвился Альберт. – Конечно хочу! Когда?

– Как только торжества закончатся Все. Договорились. Теперь бери вон щетку и помоги мне этого скота вычистить.

– А он не укусит?

– Он маленьких не трогает.

* * *

Ветке нравился новый исповедник, священник ордена Пастырей. Он был молодой, с такими красивыми, внимательными глазами, и очень добрый. Нет, он без всякого снисхождения накладывал епитимью, если Ветка действительно была грешна, но исповедь всегда выслушивал с глубоким сочувствием. И Ветка не раз ловила себя на том, что прежде чем сделать что-нибудь не очень хорошее, задумывается: а что сказал бы об этом отец Константин? Зачастую одна только мысль о том, что он расстроится едва ли не сильнее самой грешницы, останавливала от проступка.