— А дистиллированная вода безвкусна и, как правило, не подходит для питья, — я ловлю себя на том, что зеваю.

— А минеральная вода? — интересуется Кортни.

— Ей нет определения… — начинаем мы одновременно с Макдермоттом.

— Продолжай, — говорю я, зевая снова, тем самым вызывая зевок и у Кортни.

— Нет, ты давай, — апатично произносит он.

— Комитет по продуктам питания не дал ей определения, — отвечаю я. — В ней нет химикалий, солей, сахара или кофеина.

— А газированная вода шипит от углекислого газа, да? — спрашивает Кортни.

— Да. — Мы оба с Макдермоттом киваем, глядя прямо вперед.

— Я так и знала, — нерешительно произносит она, но по тону ее голоса, я чувствую, что она улыбается, говоря это.

— Только покупай натурально газированную воду, — предостерегаю я ее. — Это значит, что углекислый газ уже содержится в источнике.

— К примеру, содовая и сельтерская искусственно карбонизированы, — поясняет Макдермотт.

— Сельтерская White Rock — исключение, — замечаю я, недовольный тем, что Макдермотт не оставляет нелепых попыток быть на один шаг впереди меня. — Отличная газированная минеральная вода — Ramlosa.

Таксист хочет повернуть на Четырнадцатую, но направо уже поворачивают четыре или пять лимузинов, и мы не успеваем на зеленый. Я проклинаю водителя, но спереди, приглушенно, слышится старая песня шестидесятых, кажется, это Supremes, мне плохо слышно из-за пластиковой перегородки. Я пытаюсь открыть ее, но она заперта и не отодвигается. Кортни спрашивает:

— А какую надо пить после тренировки?

— Ну, — вздыхаю я, — любую, главное, холодную.

— Почему? — спрашивает она.

— Потому что она усваивается быстрее, чем вода комнатной температуры. — Я равнодушно смотрю на свой Rolex. — Пей воду. Evian. Но не в пластиковой бутылке.

— Мой тренер говорит, что подойдет Gatorade[38]. — противоречит Макдермотт.

— Но тебе не кажется, что вода лучше всего возмещает потерю влаги, поскольку поступает в кровь быстрее, чем любая другая жидкость? — Я не могу сдержаться. — А, приятель?

Я снова смотрю на часы. Если в «Nell's» я выпью только один J&B со льдом, то еще успею домой посмотреть до двух Кровожадного. В машине опять тишина, такси упорно продвигается к толпе возле клуба, лимузины, высадив пассажиров, отъезжают, каждый из нас концентрируется на этом, да еще на небе, тяжело нависающем над городом, на котором вырисовываются темные облаками. Лимузины безрезультатно бибикают друг другу. Из-за кокаина у меня пересохло в горле и я сглатываю, пытаясь увлажнить его. На забитых досками окнах пустых многоэтажных домов на другой стороне улицы висят рекламные плакаты, сообщающие о распродаже в Crabtree&Evelyn. Как пишется «могол», а, Бэйтмен. М-о-г-о-л. Мо-гол. Мог-ол. Лед, призраки, пришельцы…

— Я не люблю Evian, — печально произносит Макдермотт.

— Она слишком пресная. — У него такой жалкий вид, когда он признается в этом, что мне приходится согласиться.

Глядя на него в темноте машины, понимая, что он, вероятно, окажется сегодня в постели с Кортни, на мгновение я ощущаю жалость.

— Да, Макдермотт, — медленно говорю я. — Evian — слишком пресная.

Сегодня на полу была такая лужа крови Бетани, что я увидел в ней свое отражение, когда пошел за телефоном, и я смотрел на себя, пока записывался на стрижку в Gio's. Кортни выводит меня из транса признанием: «А я в первый раз боялась Pellegrino». Она нервно смотрит на меня — в ожидании, что я… что, соглашусь? — потом на Макдермотта, предлагающего ей бледную, натянутую улыбку.

— Но попробовала и… она была нормальная.

— Как это смело, — вновь зевая, бормочу я, машина сантиметр за сантиметром продвигается к «Nell's», затем, чуть громче, спрашиваю:

— Слушайте, кто-нибудь знает о каком-нибудь приспособлении, которое можно подключить к телефону, чтобы оно воспроизводило короткие гудки?

Вернувшись домой, я стою над телом Бетани. Задумчиво потягивая напиток, я изучаю его состояние. Ее веки полуоткрыты, а нижние зубы кажутся выступающими, поскольку губы я оторвал, — точнее, откусил. Утром я отпилил ей руку, что, собственно, окончательно и убило ее, и теперь я поднимаю ее, держа за кость, торчащую на том месте, где было запястье (где кисть, я не имею понятия: в морозильнике? в шкафу?), стискиваю в руке, словно трубу, мясо и мышцы держаться на ней, хотя большую часть я отрезал или отгрыз, и опускаю руку ей на голову. Всего пяти-шести ударов хватает, чтобы разнести ее нижнюю челюсть, а после еще двух ударов лицо проламывается внутрь.

Дебютный альбом Уитни Хьюстон с одноименным названием вышел в 1985-ом, и на нем было сразу четыре сингла, поднявшихся на верхние строчки хит-парадов, в том числе «The Greatest Love of All», «You Give Good Love» и «Saving All My Love for You». Этот альбом он получил премию «Грэмми» за лучший женский вокал и две премии American Music Awards: одну — за лучший ритм-н-блюз сингл, вторую — за лучшее ритм-н-блюз видео. Журналы «Billboard» и «Rolling Stone» назвали Уитни Хьюстон лучшим дебютом года. Меня лично подобный ажиотаж несколько насторожил. Очень часто бывает, что альбомы, которые так активно расхваливают, на деле оказываются тусклыми и совершенно неинтересными, но «Whitney Houston» (Arista) получился на удивление проникновенным, сочным и органичным ритм-н-блюзовым альбомом за последние десять лет, тем более, что голос у Уитни действительно очень сильный. Уже по оформлению альбома — элегантная, очень красивая фотография Уитни на обложке (в платье от Giovanne De Maura) и весьма сексапильный снимок на обороте (в купальном костюме от Norma Kamali) — можно понять, что это не скучный профессиональный проект: альбом записан качественно и гладко, но при этом звучит очень живо и держит слушателя в напряжении, а голос Уитни настолько оригинален и многогранен (хотя, в основном, она все-таки джазовая певица), что воспринять альбом в целом с первого раза достаточно сложно. Но это альбом не для разового прослушивания. Его хочется слушать снова и снова.

Он начинается с песен «You Give Good Love» и «Thinking About You». Продюсером и аранжировщиком обеих песен выступил Кашиф: это теплые джазовые аранжировки, но с современным синтезированным ритмом. Это очень хорошие песни, но настоящее удовольствие начинается с «Someone for Me» (продюсер Джермен Джексон), где Уитни очень красиво поет под мелодию в стиле диско-джаза, и контраст между ее страстным голосом и энергичной, веселой музыкой производит неизгладимое впечатление. Баллада «Saving All My Love for You» — самая сексапильная и романтическая песня на всем альбоме. Также надо отметить убойное соло на саксофоне в исполнении Тома Скотта. В песне чувствуется влияние женских оркестров шестидесятых (она написана в соавторстве с Джерри Гоффином), но она получилась гораздо эмоциональнее и сексуальнее, чем все, что делали женские группы шестидесятых. «Nobody Loves Me Like You Do», великолепный дуэт с Джерменом Джексоном (он также является продюсером песни) — это только один пример того, насколько тонким и поэтичным получился альбом в смысле текстов. Очень многие исполнители, которые не пишут песни самостоятельно и вынуждены полагаться на вкус продюсеров в плане подбора репертуара, страдают от острой нехватки достойных текстов. Но эту проблему Уитни и компания решили с блеском.