— Патрик, если она уехала, я не знаю, что мне делать…

В темноте Патрик, закатив глаза, благодарил свою счастливую звезду за то, что его самого пока не затронуло нежное чувство, именуемое любовью.

— Ради Бога, Алекс! Она не может уехать в никуда.

Они замолчали.

Алекс мчался с убийственной скоростью и доехал до Даунз-Мэнор всего за два с половиной дня. Когда они подъехали к дому, у Патрика упало сердце: Алекс оказался прав — в доме стояла странная, зловещая тишина.

Тут же, на подъездной дорожке, Алекс выпустил из рук поводья Буцефала и бросился к дверям дома. Они не были заперты. На шум из библиотеки выскочил удивленный лакей.

— Милорд…

— Где моя жена? — взревел Алекс.

Лакей не смел поднять глаз.

— Не могу сказать, милорд… то есть я не знаю, — заикался он.

Патрик, пройдя вперед, открыл дверь в гостиную и заглянул внутрь. Лакей, стоявший перед Алексом, словно превратился в дрожащее желе. Он, как можно было понять, предполагал, что графиня отправилась в Шотландию. Патрик тихо спросил:

— А где твой дворецкий, Алекс?

— Дворецкий? Да, где дворецкий? — И Алекс добавил несколько ругательств.

— У вас в доме нет дворецкого, милорд, — с некоторым достоинством ответил лакей. — Миледи беседовала с несколькими кандидатами, и я думал, что она уже собралась нанять дворецкого, но вы вернулись… — Он замолчал.

Патрик с интересом заметил, что, хотя лакей и нервничал из-за грубости Алекса, он не походил на труса. Более того, когда он посмотрел на Алекса, в его глазах безусловно сквозило… презрение!

Патрик вмешался снова:

— Графиня взяла с собой горничную?

Лакей опять опустил глаза.

— Да, милорд.

— Кто-нибудь поехал вместе с ней? — Заметив, что лакей медлит с ответом, Патрик добавил: — Твоя преданность хозяйке…

Но его перебил Алекс:

— Конечно! Здесь была Софи Йорк. Они, должно быть, поехали к ее матери.

— Сомневаюсь.

— Почему, черт побери? — Алекс горящими глазами смотрел на Патрика.

— Потому что маркиза Бранденбург никогда не примет твою жену в своем доме. Шарлотту по всей Англии заклеймили как шлюху. Я очень удивлен, что Софи Йорк разрешили ее навестить.

— Неужели Шарлотту так унижали?

— Было бы странно, если бы кто-нибудь вообще с ней заговорил, — осторожно заметил Патрик. — Мне очень жаль, Алекс. Я ничего не мог сделать; я лишь старался держаться как можно дальше. Если бы меня просто увидели поблизости от твоей жены, это окончательно погубило бы ее репутацию.

— Но когда я вернулся, Софи Йорк была здесь.

— Похоже, она верный друг, — сказал Патрик.

Он прекрасно помнил ясные гневные глаза девушки, которая подхватила жену Алекса, упавшую в обморок на том музыкальном вечере. Софи смотрела на него с таким осуждением, что ее глаза преследовали его несколько дней, пока он не вытеснил их из своей головы погоней и победой над вызывавшей всеобщее восхищение певицей Королевского театра Арабеллой Кэлхаун.

Проклятие! — вздрогнул Патрик. Он оставил ее в доме Брэддона. С тех пор как Алекс появился в дверях библиотеки, он ни разу о ней не вспомнил. Затем, пожав плечами, он выкинул ее из головы: Белла, как кошка, всегда падает на все четыре лапы.

— О Боже, — произнес Алекс.

Его слова нарушили тишину, наступившую в холле.

Сесил, так звали лакея, в волнении смотрел в пол. Все это звучало так, как будто граф сожалел о том, что случилось, как будто его безумие прошло. Сесил волновался, думая о том, что прошептала ему Мари. Она сказала, что граф — единственный, кто может прекратить скандал и помочь ее хозяйке вернуться в общество. Так что должен ли он, Сесил, теперь открыть графу местопребывание своей хозяйки?

Патрик бросил на лакея острый взгляд: этот человек определенно знал, куда уехала Шарлотта. Но, рассудил Патрик, если он начнет нажимать на него, преданный хозяйке слуга еще больше заупрямится.

— Время обедать, — обратился Патрик к Сесилу. — Повар-то в доме есть?

— О да, милорд. Графиня сразу же наняла повара. Его зовут Росси. Он итальянец. Графиня… — он взглянул на хозяина, — графиня полагала, что вашей милости после поездки в Италию может понравиться итальянская кухня.

— О Боже, — повторил Алекс.

— Ты начинаешь звучать, как бронзовый гонг, — пошутил Патрик.

Он толкнул дверь в желтую гостиную.

— Не принесешь ли нам чего-нибудь выпить? Как тебя зовут?

— Сесил, сэр.

— Хорошо, Сесил, ты заменишь дворецкого. Я хотел бы виски, и мой брат тоже.

Когда дверь за братьями закрылась, Сесил нервно сглотнул. Правильно ли он поступил, скрыв, что знает, куда уехала графиня? Больше никто из слуг этого не знал — все считали, что она отправилась в Шотландию. Но ему Мари, конечно же, открыла правду: они отправились в Уэльс.

Сесил поспешил прочь, на время отложив столь деликатный вопрос, Ррсси, может быть, и был более итальянцем, нежели французом, но темпераментом обладал таким же, как и повар-француз, оставшийся в Лондоне. Если требовалось приготовить полный обед из семи блюд, его нужно было предупреждать заранее.

В желтой гостиной Алекс опустился на диван и сидел, глядя прямо перед собой. Патрик ходил по комнате, беря в руки то одну, то другую безделушку и рассеянно их разглядывая.

— Комната выглядит по-другому, — заметил он.

Алекс не поднимал глаз.

— Мне надо узнать, когда она уехала, — уныло произнес он. — Ты думаешь, она направилась в Шотландию?

Патрик ничего не ответил. Он всерьез намеревался вытянуть всю правду из лакея — но только после обеда. Насколько он знал Алекса, брат не останется здесь ни минуты. Патрику надоело скакать по ночным дорогам с риском подвергнуться нападениям разбойников и бог знает чему еще. Может быть, с лакеем лучше поговорить завтра утром?

— Это ты занимался переделкой дома или Шарлотта? — с любопытством спросил он.

— Я не переступал порог этого дома с тех пор, когда еще был жив отец.

— У твоей жены неплохой вкус, она разбирается в цвете.

— Она художница.

— Хм… — был ответ Патрика.

— Она настоящая художница! — рассердился Алекс. — Она пишет портреты, и они великолепны. Она говорила, что может написать мой портрет…

И он снова погрузился в молчание. Патрик с некоторым интересом принялся рассматривать картину на стене.

— Не эта, — раздраженно заметил Алекс. — Это — Росетти. У меня такое чувство, что кто-то надел мне на голову черный мешок и медленно душит.