— Видите? — Алекс откинул уголок белого одеяльца, чтобы они могли разглядеть маленькое красное личико с крошечным открывающимся и закрывающимся ротиком.

— Он голоден, — заметила восхищенная Софи. — Или она голодна?

— Она, — сказал Алекс.

Он огляделся. Кормилица, которую так придирчиво выбирала Шарлотта, давно уже ушла на кухню и теперь топила свое горе в кружке эля. Молл, простояв долгие часы у кровати Шарлотты, плакала, уронив голову на кухонный стол.

Алекс посмотрел на ротик своей дочери и снова подошел к кровати. Шарлотта лежала на подушках — все еще очень бледная, но уже не такая далекая. Казалось, она спала. Доктор укрыл ее простыней. Алекс спустил простыню до пояса и осторожно положил маленькую дочку ей на грудь.

Шарлотта открыла глаза от изумления, когда крохотный кулачок ударил ее.

— О-ох, — вздохнула она.

Крошка беспокойно завертела головкой, открывая ротик. Шарлотта инстинктивно поднесла дочку к груди, и та обхватила губами сосок.

Взгляды Шарлотты и Алекса встретились. Свободной рукой она взяла его руку. Алекс; подложил свою большую ладонь под головку дочери.

— Она красавица, — сказал Алекс. — Посмотри, она сосет!

Неожиданно в комнату вошли акушерка, кормилица и Молл.

— Я возьму маленькую, — важно заявила кормилица.

Ожидая рождения ребенка, она уже прожила в этом доме два дня.

— Нет! — воскликнула Шарлотта, когда кормилица попыталась взять девочку. — Алекс!

Алекс почувствовал прилив гордости. Шарлотта обратилась к нему, чтобы он защитил ее дитя, — значит, она уже не считает его похитителем! Он улыбнулся кормилице.

— Графиня решила, что сама будет кормить ребенка, — радостно объяснил он.

— Миледи!.. — Кормилица ужаснулась. Леди никогда не кормят своих детей. Она наклонилась к постели: — Миледи, ваша грудь… она уже не будет такой, как прежде…

Шарлотта посмотрела на нее с недоумением. Ей казалось, что она все еще в каком-то полусне и звуки доходят до нее сквозь толстое ватное одеяло. Она отвернулась от женщины и посмотрела на маленькую лысую головку. Она была такой хрупкой… Шарлотта нежно погладила ее, касаясь пальцами розовых ушек. А когда женщина начала говорить ей что-то еще, она с молчаливой просьбой взглянула на Алекса. Он взял кормилицу за плечо, вывел из комнаты и, пообещав компенсацию, передал ее заботам экономки. Комната постепенно опустела.

Алекс с удивлением заметил, что экономка Шарлотты ему знакома. Экономка (судя по связке ключей), стоявшая перед ним, была той самой девушкой, чей портрет Шарлотта писала в Лондоне. Хотя теперь она не казалась столь молодой. По ее знаку он подошел к кровати.

— Дорогая, я перенесу тебя в другую комнату.

Шарлотта ответила ему чуть заметной усталой улыбкой. Алекс поднял ее, и она благодарно положила голову ему на плечо. Девочка у нее на руках все еще сосала, но уже с закрытыми глазами.

Алекс осторожно положил жену и дитя в комнате, которую указала ему Молл. Когда пришла горничная с тазом воды, он отослал ее и вымыл Шарлотту сам. Она едва ли чувствовала прикосновение к телу горячей губки. Ребенок спал, прижавшись щекой к груди матери.

Наконец Алекс погасил почти все свечи и тоже лег в постель. Он просто не мог расстаться с ними. Жестом, от которого у него дрогнуло сердце, Шарлотта протянула ему их дочь, пристроив ее головку на его плече. Затем она свернулась рядом с ним и тотчас крепко уснула. Алекс долго лежал без сна.

Через час в комнату пришла в ночной рубашке Пиппа и восторженно закричала при виде отца. Шарлотта даже не шевельнулась. Алекс показал Пиппе новорожденную, но Пиппа не проявила к ней большого интереса. Она с возгласом «мама» переползла через Шарлотту, чтобы устроиться с другой стороны. Она уткнулась головой в плечо Шарлотты, зажав в кулаке кусок ее рубашки, и блаженно закрыла глаза.

Алекс кивнул няне, и та вышла. Он прислонился к спинке кровати, отвращение к самому себе переполняло его. Как он мог подумать, что можно разрушить эту семью? Если Шарлотта будет настолько великодушна, что примет его обратно, клялся он в душе, он отдаст за них жизнь и никогда не разобьет свою семью!

Алекс неподвижно лежал на кровати, пока рассвет не пробился сквозь гардины. Он складывал из отдельных кусочков картину своей жизни: девушка в саду привела его к женитьбе на Марии; необузданность Марии и то, что обе они никак не связаны с Шарлоттой. И вероятно, самое главное — это его пагубный гнев, причиной которого была Мария и который он так несправедливо обрушил на Шарлотту.

Когда его новорожденная дочь пошевелилась и, вздохнув, открыла затуманенные, еще почти ничего не видящие глазки, Алекс вспомнил глаза Марии, полные страдания: она просила его быть добрым к Пиппе и любить ее. Какой бы ни была Мария, подумал Алекс, она была хорошей матерью. Воспоминания умиротворили его душу: ведь он жив, и он не должен прощаться ни с Пип-пой, ни с Шарлоттой, ни с этим крохотным человечком, которого он держал в своих руках. Алекс вздрогнул, но тут же заулыбался. Гнев, сжигавший его душу, исчез. Теперь он знал, что отныне, думая о Марии, будет помнить ее как умирающую мать — с залитым слезами лицом, рассказывающую прерывающимся голосом, как она три недели не разрешала впускать в свою комнату Пиппу, чтобы девочка не заразилась скарлатиной.

Его младшая дочка открыла ротик и испустила протяжный крик — крик обиженного и покинутого голодного младенца. Шарлотта в недоумении открыла глаза и улыбнулась, глядя, как Алекс осторожно пристраивает круглую головку дочери у нее на груди. И когда, под причмокивание крошки, Алекс встретил всепрощающий взгляд жены, он понял, что во всей Англии нет человека счастливее его.

Первые недели своего выздоровления Шарлотта была поглощена ребенком — она изучала каждую припухлость и каждую складочку, очаровательный изгиб бровей, крепкое тельце, недовольство в глазах, когда девочка была голодна, и блаженное причмокивание, когда она ела. Шарлотта думала об Алексе с благодарностью: он вставал в темноте и шел открывать дверь Кейти, приносившей Сару для кормления, а днем он играл с Пиппой. По ночам Алекс с Шарлоттой спали, тесно прижавшись друг к другу, пока не наступало время кормить Сару. Уже через несколько недель Сара просыпалась ночью всего лишь один раз. Шарлотта пробуждалась, искала Сару, а находила теплую мужскую руку, обнимавшую ее живот, или мускулистую ногу, небрежно лежавшую на ее ноге. И у нее теплело на сердце. Сара отличалась спокойным характером, не доставляла хлопот и была нетребовательна.

Шарлотта на удивление легко пришла в себя после родов.

Однажды утром, когда Саре было около двух месяцев, Шарлотту разбудил легкий толчок, это муж спустил с кровати ноги.

Мари побывала в комнате еще рано утром и раздвинула гардины. Утреннее солнце освещало ковер. Серебряные пряди Алекса блестели в лучах. Он стоял голый у окна и смотрел в сад. Сонная Шарлотта оглядела его — с длинных крепких ног до широких плеч. За последние месяцы волосы у него отросли и закрывали шею.