— Булава эффективна в ближнем бою. Вырубает начисто с одного удара даже человека в шлеме, — сказал продавец. — В то же время достаточно легка, отлично сбалансирована, не требует особого обращения. Для вас, молодой господин, самый лучший вариант, если вы не хотите запачкаться.

Эмма с сомнением поглядела на колотушку. Она не выглядела боевым оружием.

— Если хотите знать, подобный род булавы получил распространение благодаря славному рыцарю Эльху из Мерры. Именно ей он сразил мантикору в лесах Западной Тамилии, поверг и захватил в плен дракона, терроризировавшего Акрибу, и совершил много других подвигов.

— Этой самой булавой?

— Нет. Это всего лишь реплика, но она ничуть не хуже оригинала. Видите ли, молодой господин, Эльх из Мерры был известен, помимо своей феноменальной храбрости, еще и панической боязнью крови. От ее вида он просто падал в обморок.

Принцесса считала себя знатоком рыцарства, но не могла припомнить такого героя.

— Бедняге приходилось сражаться с повязкой на глазах, вслепую, пока он не сменил свой меч на гладкую булаву. С точки зрения гуманизма это куда более мягкое и деликатное оружие. — Продавец лыбился, словно кот, готовый вонзить в мышь когти. — Вы не прогадаете, если приобретете ее.

Принцесса взяла булаву в руку. Легкая, впрочем, для нее и громадный меч был бы не тяжелее соломинки. Однако довольно удобная колотушка. Сделав пару взмахов, Эмма обернулась к Смарагульфу. Чародей кивнул: «Надо брать».

Принцесса не представляла себе, что будет твориться в замке, но глупо оставаться совсем с голыми руками.

— Беру.

— Отлично, — расцвел продавец. — Для вас персональная скидка.

— В честь чего это?

— Хозяин имеет право проявить великодушие. Пятнадцать процентов.

— И вон ту кольчугу, — подскочил чародей, тыча пальцем на стену, где висела целая обойма защитных приспособлений. — Мой господин хочет нечто необременительное и крепкое, — добавил он, изображая расторопного слугу.

Лысый и усатый сиял от удовольствия:

— Все, что пожелает ваша душа, молодой господин.

Принцесса почувствовала, что угорела в этой духоте, пахнущей железом, выделанной кожей и деревом, и вышла из лавки, поручив «слуге» сделать покупки.

Вскоре чародей вышел, держа под мышкой сверток.

— Хорошая была идея, — сказала Эмма. — Теперь мне будет чем огреть Лорену по башке. Жду не дождусь этого момента.

Чародей внимательно посмотрел на принцессу и нашел, что ее настрой достаточно воинственный. Взобравшись в седла, они поехали вниз по улице, заставляя прохожих разбегаться по сторонам. Оставалось последнее — найти укромное местечко, чтобы провести несколько магических манипуляций. И можно идти на штурм Ильсиниора.

Место нашлось. Смарагульф узнал у прохожего, где тут местное кладбище, и потянул туда принцессу. Эмма боялась, что чародей вздумал заниматься некромантией, но ошиблась. Он просто искал уединенный уголок. Им оказалась рощица неподалеку от западной стены, повсюду здесь рос бурьян и летали тучи комаров.

Прихватив инструментарий и недавние покупки, Смарагульф велел Эмме сторожить лошадей, а сам поскакал в заросли. Там, в сыром полумраке, творилось волшебство. Впрочем, несведущему, который не знаком со всеми тонкостями дела, могло почудиться нечто совсем другое. Смарагульф то ворчал, то вскрикивал, как человек, обжегший пальцы, то что-то ронял на ногу. Принцесса нервно озиралась. Когда минут через пятнадцать гробовой тишины из рощицы раздался вопль, она не выдержала и шагнула чародею на помощь.

Тот выскочил сам. Выглядел вундеркинд потрясенным, но его улыбка от уха до уха действовала успокаивающе. Принцесса до сих пор не могла привыкнуть, что Смарагульф просто не может обойтись без трудностей, которые сам себе и создавал.

— Вот, готово. Все в лучшем виде.

Прямо на траве он разложил вещи, что, по его мысли, должны были помочь Эмме на задании.

— Это амулеты, которые защитят нас от посторонних влияний. Гарантия. Формула не моя, она высокого уровня, я подсмотрел ее в одном гримуаре на столе у декана… ладно, неважно. Нет чародея на свете, который мог бы преодолеть ее силу.

— Значит, Лорена нас не заколдует?

— М-м… я бы сказал так: она не сможет запудрить нам мозги. Я нюхом чую, что весь ее замок сверху донизу пропитан особой, высококачественной черномаговой дрянью. Если мы сунемся туда без защиты, нам каюк. Дальше…

Принцесса присела рядом.

— Эти три плаща — невидимки. Делать такие я научился еще в десять лет. Смотри. — Чародей надел один из них, набросил капюшон и исчез. — Нет лучшего способа проникнуть куда-то, оставаясь невидимым.

— Здорово, — призналась Эмма воздуху. Протянув руку, она потрогала незримое плечо мага.

— Но помни, невидимость не дает неуязвимости. Окружающие не будут видеть тебя, но вполне способны при этом отдавить ноги или вообще налететь со всего маха и опрокинуть. Соблюдай осторожность.

— Поняла. А третий плащ, выходит…

— Для Кая, разумеется. Я подумал так: зачем нам вламываться в замок, устраивать шурум-бурум, если мы можем все сделать тихо и незаметно? Мы доберемся до принца и просто украдем его. Наденем плащ, он станет невидимым. Вуаля. Мы ускользаем так же, как пришли.

— А Лорена не хватится? А другие ничего не заметят, что ли?

— Я припас несколько сюрпризов. Если возникнут осложнения, моя магия отвлечет внимание.

— Лорену, наверное, так просто не проведешь, — сказала принцесса.

— Ну, я тоже не лыком шит. Хотя палочка и потерялась, колдовать я могу и без нее.

— Надеюсь… — с сомнением произнесла Эмма.

— Я зачаровал и оружие. Эта булава способна наносить теперь тройной урон по мелким целям и полуторный по большим. Ну, скажем, по дракону.

— Э?..

— Это для примера. Так что ты смело можешь выйти с этой штучкой против толпы прислужников злодейки. На кольчуге лежит отличное отталкивающее заклинание, она способна выдержать даже стрелу тяжелого арбалета в упор.

Эмма кивнула, все-таки надеясь, что в замке не будет тяжелых арбалетов. Негероическая часть принцессы возмущалась отнюдь не тихим голоском.

— Понятно. А запасной план? Если не сработает этот?

Чародей удивился:

— А чему тут не сработать?

— Я знаю тебя. И не знаю Лорену. В том смысле, на что она способна, если дойдет до ручки.

Смарагульф почесался, вынужденный признать правоту Эммы:

— Ну, тогда, я думаю, тебе стоит отпустить вожжи и разнести там все.

— Разнести?

— Именно.

— Но…

— Для любви не существует «но», ваше высочество. Пардон, Седрик.