были одновременно поражены и очарованы. 19 августа Лаперуз сделал остановку на Тенерифе.

«Разнообразные наблюдения Флерье, Вердена и Борда,- пишет он, – касавшиеся островов Мадейра, Сальвазеш и Тенерифе, не оставляют желать ничего лучшего. Поэтому наши наблюдения имели целью лишь проверку инструментов…»

Из приведенной фразы ясно, что Лаперуз умел отдавать должное трудам своих предшественников. Мы еще не раз сможем в этом убедиться.

Пока астрономы занимались определением хода астрономических часов, естествоиспытатели в сопровождении нескольких офицеров совершили восхождение на горы и собрали интересные растения. Моннерону удалось измерить высоту пика Тейде с гораздо большей точностью, чем это сделали его предшественники, Хербердеен, Фейе, Бугер, Верден и Борда, исчислившие высоту пика соответственно в 2409, 2213, 2100 и 1904 сажени. К несчастью, расчет Моннерона, который мог бы положить конец спорам, так и не попал во Францию.

16 октября моряки увидели острова или, точнее, скалы, Мартин-Вас. Лаперуз определил их координаты, а затем взял курс по ветру к острову Тринити, отстоявшему на расстоянии не больше девяти лье к западу. Надеясь найти там воду, дрова и какую-нибудь свежую провизию, начальник экспедиции направил к берегу шлюпку под командованием офицера. Тот вступил в переговоры с португальским губернатором. Гарнизон острова состоял примерно из двухсот человек, причем пятнадцать из них были одеты в военную форму, а остальные ходили в одних рубахах. С первого взгляда стало ясно, что местность бесплодная, и французам пришлось вернуться на корабль, ничего не раздобыв.

Поиски острова Ассенцао (не следует путать этот мифический остров, который разыскивал Лаперуз, с островом Ascencion (Вознесения), расположенным на 7°57' ю. ш. и 14°21' з. д. (Прим. ред.)) оказались тщетными, и экспедиция достигла Санта-Катарины у берегов Бразилии.

«После девяностошестидневного перехода,- читаем мы в отчете о путешествии, опубликованном генералом Мийе-Мюро,- мы не имели ни одного больного; разница в климате, дожди, туманы, ничто не могло подорвать здоровья команды. Правда, у нас были продукты превосходного качества. Я не пренебрег ни одной мерой предосторожности, диктуемой опытом и благоразумием; кроме того, мы всячески старались поддерживать веселое настроение матросов, каждый вечер, если только позволяла погода, устраивая танцы, продолжавшиеся с восьми до десяти часов.

Остров Санта-Катарина (мы уже не раз упоминали о нем на страницах нашей книги) простирается от 27°19?10" южной широты до 27°49?; ширина его с востока на запад составляет всего два лье; от материка в том месте, где остров к нему ближе всего, он отделен проливом шириной лишь в двести саженей. На мысе, вдающемся в этот пролив, расположен город Носстр-Сеньора-до-Дестерро (Флорианополис)-столица, где находится резиденция губернатора. В городе имеется около четырехсот домов и не больше трех тысяч жителей; он производит очень приятное впечатление. Согласно сообщению Фрезье, в 1712 году остров Санта-Катарина служил убежищем для бродяг, бежавших туда из разных концов Бразилии; они только формально

считались португальскими подданными и не признавали никакой власти. Почва там настолько плодородна, что они могли существовать без всякой помощи из соседних колоний. Останавливавшиеся у острова корабли в обмен на продовольствие снабжали жителей одеждой, в которой те испытывали крайнюю нужду».

Действительно, остров чрезвычайно плодороден, и почва на нем вполне благоприятна для выращивания сахарного тростника. Французские мореплаватели нашли на Санта-Катарине все, в чем нуждались, а офицеры встретили у португальских властей очень теплый прием.

«Следующий факт, – рассказывает Лаперуз, – дает представление о гостеприимстве этих чудесных людей. Когда мой катер был опрокинут волной в бухте, на берегу которой по моему распоряжению заготавливались дрова, жители не только помогали его спасти, но и уступили потерпевшим крушение матросам свои кровати, а сами устроились на циновках посреди комнаты, где они приняли нас так радушно. Несколько дней спустя они доставили на корабль паруса, мачты, дреки[138]и флаг нашего катера – предметы для них очень ценные, которые они могли использовать для своих лодок».

19 ноября «Буссоль» и «Астролябия» снялись с якоря и взяли курс на мыс Горн. Их застигла сильная буря, но фрегаты держались очень хорошо. После сорока дней бесплодных поисков острова Гранд, открытого французом Антуаном де Ларошем и названного капитаном Куком Южная Георгия, Лаперуз прошел проливом Ле-Мер. Встретив в это позднее время года попутные ветры, он решил отказаться от захода в бухту Буан-Сусесо и немедленно обогнуть мыс Горн, чтобы не подвергать корабли риску, а команду ненужным тяготам.

Дружелюбное отношение огнеземельцев, обилие китов, еще никем там не потревоженных, громадные стаи альбатросов и буревестников не могли поколебать решение командира. Плавание вокруг мыса Горн оказалось более легким, чем можно было ожидать. 9 февраля экспедиция очутилась на траверзе[139]Магелланова пролива, а 24-го бросила якорь в бухте Консепсьон, так как из-за нехватки продуктов Лаперуз предпочел остановиться там, вместо того, чтобы идти к островам Хуан-Фернандес. Цветущее здоровье матросов привело в удивление испанского коменданта. Пожалуй, никогда еще ни один корабль, обогнувший мыс Горн, не приходил в Чили, не имея больных, а на обоих кораблях не было ни одного больного…

Город, разрушенный землетрясением в 1751 году, построили заново на расстоянии трех лье от моря на берегах реки Био-Био. Консепсьон занимал довольно значительную площадь, так как

все дома были одноэтажные, а число жителей составляло не меньше десяти тысяч человек. Бухта – одна из самых удобных в мире; море там совершенно спокойно и почти нет течений.

Эта часть Чили отличается исключительным плодородием. Урожай пшеницы достигает сам шестьдесят, виноград также дает очень обильные урожаи, а на лугах пасутся бесчисленные стада, увеличивающиеся с совершенно невероятной быстротой.

Несмотря на благоприятные условия, в Чили не наблюдалось никакого прогресса, что объясняется процветавшей в ту пору запретительной политикой. Страна, производившая столько продовольствия, что могла бы без труда прокормить половину Европы, столько шерсти, что ее хватило бы на все мануфактуры

Франции и Англии, столько мяса, что его можно было превращать в солонину, не вела никакой торговли. В то же время привозные товары облагались чрезмерно высокими пошлинами. Поэтому жизнь была исключительно дорога. Среднего класса, того, что теперь называют буржуазией, в Чили не существовало. Население, как показывает приводимый ниже отрывок, вело довольно скудную жизнь.

«Женский наряд составляла плиссированная юбка из старинной золотой или серебряной парчи, изготовлявшейся когда- то в Лионе. Эти юбки, хранившиеся для особо торжественных случаев, являлись, подобно бриллиантам, фамильными ценностями и переходили от бабушек к внучкам. Впрочем, такими нарядами обладало лишь незначительное меньшинство граждан; у остальных вообще не было приличной одежды».