И все же они могли бы доказать, что ваша бессонница связана с ошибочным восприятием состояния сна, что на самом деле вы спите достаточное количество часов. Для этого, однако, полученные данные должны быть надежными, чтобы можно было на них полагаться. Есть и другая проблема. Если вы уже беспокоитесь по поводу своего сна из-за бессонницы, то его постоянное отслеживание может только усилить беспокойство, оно может способствовать вашему «помешательству» на сне, тем самым усугубляя проблему. Это явление даже получило название «ортосомния» – состояние, когда люди сами диагностируют себе расстройства сна, основываясь на сомнительных данных своих трекеров.

Когда ваш трекер утверждает, что сон был поверхностным, в то время как вы считали его глубоким, это может существенно отразиться на вашем восприятии собственного сна. Это не означает, что такое устройство совершенно бессмысленно. Оно может отслеживать улучшение или ухудшение сна при применении, скажем, когнитивной поведенческой терапии для лечения бессонницы, и что, пожалуй, важнее всего – оно способно предоставить ученым больше данных по режиму сна, в которых искажения, связанные с несовершенством применяемых методик количественного измерения сна, сглаживаются за счет большого количества участников. Что же касается личного применения, особенно когда речь идет о сидящем передо мной на приеме пациенте, то у меня по этому поводу существуют большие сомнения. «Помешательство» на количестве проведенных в кровати часов, которые еще и неточно измерены, приводит к упущению из виду того, что я продемонстрировал на страницах этой книги: что на качество, равно как и на продолжительность сна влияют различные факторы – физиологические, психологические, поведенческие и внешние.

Не менее важно подчеркнуть, что большинство исследований, анализирующих связь между сном и физическим или психическим здоровьем, имеют свои недостатки. Из всего того, что я вам рассказал, можно сделать вывод, что на наше субъективное восприятие собственного сна зачастую полагаться нельзя, так как оно часто оказывается отличным от реальности. Одной из главных проблем при проведении этих исследований является то, что мы во многом полагаемся на слова самих участников. Проводить исследование во время сна для каждого пациента было бы слишком дорого и невозможно с практической точки зрения, во всяком случае, с использованием имеющихся на данный момент технологий. Так что, когда мы анализируем большое количество историй разных людей, пытаясь связать различные факторы сна с повышенным давлением, заболеваниями сердца, болезнью Альцгеймера и прочими проблемами со здоровьем, то вполне вероятно, что в группе людей, которые отмечены как страдающие от бессонницы или депривации сна, на самом деле сборная солянка. Если взять в качестве примера бессонницу, то у одних будет нормальная продолжительность сна, другие будут спать очень мало, у третьих бессонница будет следствием принимаемых ими лекарств, а у четвертых сонливость будет вызвана болью или одышкой из-за каких-то других медицинских проблем. Когда мы связываем продолжительность сна со смертностью, хотя и пытаемся сделать поправку на известные факторы, все учесть невозможно. Равно как невозможно и быть уверенными в том, что все, у кого, по их словам, продолжительность сна составляет более семи часов в день, действительно столько спят.

Не поймите меня неправильно: я нисколько не сомневаюсь, что проблемы со сном действительно серьезно сказываются на нашем физическом и психическом здоровье. Я просто полагаю, что имеют место определенные нюансы, которые мы пока в полной мере не осознаем, поскольку пока их не обнаружили. Возможно, когда технологии усовершенствуются и мы сможем отслеживать сон не только по движениям, эта путаница исчезнет.

Есть в этой книге и другое послание. Дни, когда я погружался в сон, стоило мне закрыть глаза, давно миновали. Чаще всего, когда я ложусь в кровать, мой разум наполняют мысли о статьях или лекциях, которые нужно написать, о ненаписанных письмах, пациентах, которым нужно позвонить, встречах, которые нужно организовать. Иногда пациенты с нарколепсией во время приема засыпают прямо посреди обсуждения их недуга.

И когда я укладываю свою младшую дочку, она отключается, словно по щелчку. Глядя на это, становится понятно, почему мы воспринимаем сон и бодрствование совершенно разными состояниями бытия с явно выраженной границей: укрепленным бетонным забором, Берлинской стеной, разделяющей сон на Востоке от бодрствования на Западе.

Вместе с тем это кажущееся четкое деление скрывает за собой невероятно сложно скоординированный «танец» ядер мозга, нейронов и контуров, работающих слаженно или «разлаженно», чтобы управлять нашим взаимодействием с внешним и внутренним миром, которое определяет состояние нашего сознания. Различные участки мозга работают в гармонии друг с другом, задавая наши циркадные ритмы, погружая нас в сон и проводя через различные его фазы. На протяжении ночи нейронные контуры регулируют переход от поверхностного к глубокому, медленному сну, а затем к БДГ-сну, и такая последовательность повторяется четыре-пять раз за ночь.

Как нам всем известно, чем сложнее устроена какая-то система, тем вероятнее сбой в ней. Глядя, как системные администраторы в больнице пытаются совладать с ужасами нашей компьютерной системы, когда у меня возникает какая-то техническая проблема, я понимаю: дни, когда мне достаточно было просто выключить-включить калькулятор в школе, если он переставал работать, остались в прошлом. Наш мозг бесконечно запутанней, чем любая система, сотворенная руками человека, так что, пожалуй, даже удивительно, что она не выходит из строя еще чаще, чем мы это наблюдаем.

Расстройства сна бывают крайне разнообразными. Кто-то спит слишком много, кто-то – слишком мало, а кто-то спит в неподходящее время или неподходящим образом – эти различные расстройства сна позволяют нам постичь работу мозга: то, как он влияет на сон, а также как сон влияет на мозг.

Функции и дисфункции мозга при бодрствовании бесчисленны. В течение дня мы испытываем эмоции, запоминаем, выполняем когнитивные функции, в общем, делаем все то, что определяет нас как людей, наделенных индивидуальным сознанием. А когда эти процессы дают сбой, мы сталкиваемся с расстройствами, такими как тревожность, депрессия, деменция, эпилепсия, мигрень и так далее. Но хотя нам и кажется, будто ночью наш мозг отключается, мои пациенты демонстрируют обратное. Функции и дисфункции нашего мозга ночью не менее многочисленны и разнообразны, чем днем, и они тоже оказывают влияние на все аспекты нашей жизни в дневное время.

Многие вопросы так и остаются без ответа. Некоторые из них невообразимо важные: каково истинное назначение наших сновидений? можно ли действительно бороться с болезнью Альцгеймера путем улучшения сна? Другие не настолько существенны, но не менее важны для людей, страдающих от определенных проблем: как именно иммунная система атакует нейроны при нарколепсии? что именно вызывает синдром Клейне – Левина? можно ли эти расстройства вылечить?