— Михаэлла? Все хорошо? — долго пробыть одной мне не дали. Минуты не прошло, как в комнате появилась Аделина.

Да. Но когда у тебя есть заботливая мама, волей-неволей становишься немного нытиком. Особенно если перед этим тебя чуть не съел большой цветок.

— Кажется, от меня только что попытались откупиться. — Понимание принесло с собой приступ смеха, но поняли меня немного не так.

— Вот негодяй! — Аделина в момент оказалась рядом, смела с кровати подношения и уселась рядом со мной, обняла. — Хочешь поплакать?

— А может, лучше поесть? — реагировала я как истинная рисса, разве только загрызть никого не рвалась.

Видимо, судьба выбрала этот день для чего-то важного, потому что визиты на Гордике не закончились. Едва мы с Аделиной успели отойти от его появления, как приехала Юлианна. И хотя лично я была рада видеть риссу, мама все еще находилась под впечатлением от предыдущего гостя, так что наотрез отказалась оставлять нас одних. Вдруг и эта что-нибудь выкинет?

Но тут обошлось. Разговор вообще получился живым и интересным. Приятно было, что еще кто-то, кроме Тавиша, обращается со мной как с нормальным человеком, а не как с любимым ребенком на смертном одре. Мы болтали, смеялись. Мама и Юли пили чай и трескали пирожные, мне же такая роскошь пока была недоступна. Только чуть теплый бульон через трубочку, чтобы не сместить случайно повязку. В итоге за маленький кусочек корзинки с кремом я готова была душу продать!

А под конец, уже собираясь уходить, Юли по страшному секрету рассказала, что Эд собирается появиться на Балу Масок, чтобы присмотреть себе возможную невесту. Вот это будет зрелище! Я ведь знаю, что если вожаку что-то нужно, он сметает все на пути. И как люди относятся к риссам, считая их животными в человеческом облике, тоже знаю. Предчувствую, этот бал запомнят надолго! Жаль, сама не увижу…

Ушла рисса, когда уже начало темнеть.

День оказался выматывающим, или это я еще не полностью оклемалась, но когда Анб что-то там колдовал над повязкой, я уже почти спала.

Совсем спала…

Сладко. Но недолго.

Потому что над ухом рявкнули:

— Щенок малодушный! Придушу уродца!

Я так и подпрыгнула, естественно, не испытав ни малейшей радости от пробуждения.

— Миша, ты как? — Стоило разлепить глаза, как перед носом оказалась хмурая физиономия Тавиша.

Да что ж за день-то такой! Даже ночью покоя не дают!

— Была в норме, пока ты не явился и не начал рычать над ухом, — проворчала, закутываясь поплотнее в одеяло.

Присутствие в комнате незамужней девушки вроде как постороннего мужчины уже не только меня не смущало, но и домочадцы вели себя так, словно это в порядке вещей. И когда этот «посторонний» уселся рядом со мной на кровать, никто даже ухом не повел.

— Не раскисла. Хорошо, — оценил мое состояние Тавиш. А потом в своей обычной манере принялся раздавать указания: — Выйдите все, нам с Мишей надо поговорить. А лучше идите-ка спать, у нас это надолго.

Проводив взглядом маму, Новака и двух служанок, невесть как здесь оказавшихся в поздний час, я внимательно всмотрелась в лицо Тавиша, но понять, что он задумал, в этот раз не смогла. А что-то задумал точно! Уж очень таинственный у него был вид.

— Ты меня пугаешь, — сказала честно, усаживаясь в подушках. — Может, не стоит ничего говорить, а? Разговоры у меня сегодня не ладятся.

С мужчинами, во всяком случае.

Но этот выпад удостоился лишь недовольного взгляда.

— Миша, помолчи, пожалуйста! И послушай.

Куда деваться, внимаю. А он молчит! Минуту, другую… кажется, целую вечность.

А потом как выдаст:

— Выходи за меня замуж.

Запрещенный прием. Удар под дых. Захотелось спрятаться под кроватью.

— Мне не нужна твоя жалость, — через несколько мгновений, справившись с собой, проговорила ровно. Только заморгала чаще, чтобы он не заметил навернувшихся слез. — Ты же знаешь, я справлюсь.

Мужчина, сидящий рядом, облизал пересохшие губы и громко, как-то болезненно сглотнул.

— Разве я похож на человека, способного жениться из сострадания?

Любой, но не он. Да что там, даже правильный Гордик сбежал, поджав хвост.

Нет. Точно нет.

— Тогда почему? — кажется, одними губами спросила.

Подавшись ближе, Тавиш приласкал дыханием мое плечо.

— Я люблю тебя, наивное создание, — почти так же тихо признался он.

Чуткие пальцы пробежали там, где миг назад кожи касалось его дыхание. Меня будто молнией пронзило. Пришлось натянуть одеяло до самого подбородка. Мне сейчас нужна светлая голова!

— Знаю, тебе нужен не такой, как я, — продолжал говорить наколдованный. — Правильный. Спокойный. Может, даже немного скучный. Я принял твое право решать и отступил в сторону. Но сейчас… прости за откровенность, но спасти лицо уже вряд ли удастся. Маловероятно, что кто-то сможет принять тебя вот такой. А я могу. И хочу. Так, может быть, ты обдумаешь мое предложение? Если, конечно, я тебе не совсем противен…

«Романтичнее» предложения свет не видывал… Но я улыбалась под повязкой, изрядно намокшей от слез, дрожала и боялась поверить в услышанное. Так не бывает! Не может быть!

Безумный день.

Может, я сплю?

— Кто тебе сказал, что мне нужен… ну, другой? — спросила, захлебываясь эмоциями.

Но мне так хотелось понять. Поверить.

— Ты, — чуть отстранившись, сообщил Тавиш.

Да, я говорила что-то такое. Старалась убедить себя.

Покровители, что же я наделала!!!

Чуть было не наделала.

— Девушки много чего говорят. — Прошедшие месяцы изменили меня, раньше бы я даже подумать ничего такого не посмела. — Откуда мне было знать, что ты… Уф! Ты ведь даже не пытался за мной ухаживать!

Обидно немного было, но это глупое чувство пересиливало искрящееся, дурманящее счастье. А вдруг преждевременное? А…

— Я пытался, — серьезно заявил наколдованный.

— Когда? — опешила я.

Не припомню что-то…

— В домике на болотах, — пояснил Дивальд. — Ты тогда чуть не утопилась. И я понял, что не нравлюсь тебе. А там, откуда я родом, это значит все, продолжать настаивать нельзя. Последнее слово всегда за женщиной, она выбирает себе мужчину. Один раз, но решать ей.

Захотелось его прибить. Вот как можно быть таким твердолобым?

Поддавшись эйфории, я схватила подушку и изо всех сил треснула его по голове. А сил из-за крови риссов у меня было много. Так что перья полетели!

— Это нет? — обреченно уточнил этот непонятливый тип.