— Подкоп сделала? — Второе предположение оказалось еще более абсурдным.

Расстроенная женщина сдавила стакан с такой силой, что он треснул и ей на подол пролились остатки воды. Хорошо хоть не поранилась!

— Дорогой, торговать у тебя получается лучше, чем успокаивать плачущих женщин, — прошипела она.

— Извини, дорогая, — покаянно вздохнул купец. — Непривычный я к этому. Но я научусь.

Смотреть на них было одно удовольствие, несмотря на удручающую ситуацию. Аделина так безутешно плакала, а Новак с таким искренним сочувствием ее обнимал и предлагал, если Соня не отыщется, завтра же купить жене новую собаку, кота или кого ее душе будет угодно, что все сомнения насчет их пары окончательно развеялись. Этот союз долговечен. Не о чем беспокоиться, мама в хороших руках.

За несвоевременное предложение на Новака сердито нашипели, но его это не проняло. Он только крепче сжал в объятиях плачущую супругу, отправил слугу в город за ее любимыми конфетами и кивнул в сторону двери мне, показывая, что с Аделиной справится сам, присутствовать не обязательно. Я уже некоторое время чувствовала себя лишней, поэтому, получив разрешение, сразу же встала и заспешила к выходу, но далеко уйти не успела.

Дорогу перекрыла одна из служанок.

— Госпожа Михаэлла, к вам подруга приехала.

Нала.

— Как не вовремя… — сорвалось с языка.

Нет, я всегда рада ее видеть, но пропажа всеобщей любимицы, безуспешные поиски и слезливый поток изрядно подпортили настроение. Сейчас хотелось закрыться в комнате и немного прийти в себя. Но, похоже, это дело откладывается.

— Кажется, она чем-то расстроена… — доложили мне.

Этого только не хватало!

— Уже иду, — вздохнула я и вслед за женщиной прошла в сад.

Там поджидало очередное нерадостное открытие: Нала была не просто расстроена, у нее глаза были на мокром месте. Картинку мирской скорби дополняла бледная мордашка и дрожащий подбородок.

— Что случилось?! — перепрыгивая через ступеньки, я бросилась к подруге.

— Он… Он… Он хочет выдать меня замуж!!!

Остановилась, обозрела несчастное создание перед собой — и концы с концами сошлись быстро. Повторюсь, но: этого только не хватало!

— Так понимаю, не за Адриана, иначе ты пришла бы ко мне с другим настроением?

Нала уныло кивнула:

— Угу.

— А ты уверена? Просто не похоже это на него, чтобы вот так, с наскока…

Обещал же дать ей время! А насколько я успела изучить этого наколдованного, слов на ветер он не бросает. И Налу искренне любит, вряд ли бы он стал ее к чему-то принуждать. Хм. Не сходится что-то…

— Вчера он друга в гости позвал, мы поужинали, тот парень уехал. А потом Тавиш мне и говорит, мол, присмотрись к нему, хорошая партия! Якобы он мной еще с праздника интересовался, и Тавиш подумывает одобрить наши отношения, — захлебываясь слезами, верещала страдалица. — Одобрить, ты представляешь?! А у него ноги кривые и левый глаз косит! И вообще, я Адриана люблю!!!

Пока вслушивалась в эмоциональный поток речи, не заметила, как мы дошли до укромной скамеечки. Опомнилась, только когда ветка царапнула по носу. На миг внутри поднялся протест, но тут взгляд упал на дрожащую Налу, и я решила на время забыть о своих страхах. Не рассказывать же ей в таком состоянии еще и непонятные страшилки!

Раздвинув ветки, мы сели.

— Пришло время все честно рассказать, — озвучила очевидное я. — Заодно и проверим, насколько серьезны намерения твоего танцора.

Тщательно все обдумав, еще раньше я решила сама это выяснить, не впутывая Тавиша. Во избежание непоправимых последствий, так сказать. Но за всеми событиями просто не успела познакомиться с Адрианом поближе. И вот теперь ситуация накалилась.

— Даже не сомневайся! Он любит меня! — взвыла подруга и опалила меня негодующим взглядом.

Хорошо бы, дорогая. Но пока подтверждением этому служат только твои слова, ничего больше.

Спорить с влюбленной женщиной себе дороже, тут железные факты нужны, так что я похлопала ее по руке и вымученно улыбнулась.

— Значит, тебе нечего бояться.

— Он не разрешит!

— Я с ним поговорю. — Поверить в самодурство Тавиша в отношении сестры не получилось бы даже при желании, так что серьезностью проблемы я как-то не прониклась.

Чего не скажешь о Нале…

— Он тебя не послушает! — снова затряслась в рыданиях она.

Мученически вздохнув, я как раз собиралась придумать какое-нибудь действенное утешение, но… не успела.

Снова пахнуло сладковатым запахом гнили. Над нами нависла жуткая тень. А в следующее мгновение меня с силой потянуло вверх и спеленало чем-то горячим. Очень горячим. И влажным.

Где-то внизу пронзительно закричала Нала. Мне же оставалось только завидовать ей, кокон сжимался так крепко, что не оставалось ни малейшей возможности ни шевельнуться, ни издать какой-нибудь звук. И вся сила, данная мне кровью риссов, здесь оказалась совершенно бесполезной.

Оно было сильнее.

Но это все мелочи, пусть бы лучше придушило меня, но не пыталось сварить заживо. Покровители, как же горячо! Хотелось кричать и извиваться, но это было невозможно. Слезы же, выступившие на глазах, лишь усилили боль. Мамочки-и-и-и, что же это такое?!

Особенно досталось лицу. Оно словно оказалось в эпицентре маленького пожара.

И в тот момент, когда сознание начало ускользать, я почувствовала, как кожа пузырится, плавится. Еще подумала, что любая другая девушка впала бы в панику еще и из-за этого, но мне все равно, как именно быть уродливой… Если вообще выживу…

Внизу послышались топот и голоса, но разобрать что-либо я уже не успела. Я тонула в темноте. Но даже она была раскаленной до муки.

Сознание прорезалось вспышками. Первая из них окатила меня такой болью, что разум тут же снова померк. Надолго. Во всяком случае, выспаться успела на год вперед и, когда попыталась очнуться в следующий раз, голова была такой тяжелой, словно она увеличилась в два раза. Потом только до меня дошло, что это из-за бинтов, которыми обмотали лицо, оставив лишь маленькие щелочки на месте глаз и рта. Больно уже не было. Видимо, меня накачали снадобьями, потому что ни пошевелиться, ни заговорить не получилось. Я словно плавала в прохладном тумане, но слушать и ощущать запахи могла. Хоть что-то. Уже не так страшно.

Вокруг столпились близкие, кто-то плакал. Маленькой частичке моего существа на мгновение стало жаль, что нет возможности прямо сейчас открыть глаза и успокоить волнующихся за меня людей. Я жива. Нигде не болит, значит, и здорова тоже. А лицо… Оно у меня и прежде красотой не отличалось. Переживу как-нибудь. Обидно только, что на Бал Масок уже точно не попаду. Мне бы хотелось.