если они не несут вреда другим, то завтра утром этот одарённый запишет «последний разговор» и пошлёт весть тем, кому были предназначены слова. Наши традиции запрещают препятствовать этой переписке. За попытку прочесть последнюю волю покойного тем, кому она не предназначена, по закону очень тяжёлое наказание. «Последний разговор» успокаивает бунт отделяющейся от оболочки души, вселяет спокойствие и даёт силы вступить на Мост и начать свой путь к Чертогу с осознанием поставленной в жизни точки. Мне не раз доводилось читать такие письма. Признания. Послания. Напутствия. Предостережения. И даже проклятья. Единственное, чего никогда не передадут одарённые, — это того, что может навредить живым. А слова — просто слова.

— Какие же вы счастливые… — проговорила Ира тихо. Герцог смотрел непонимающе, и она пояснила: — Доподлинно знаете, что ждёт за чертой, можете с точностью до слова услышать последнюю волю родных.

Герцог молча сжал её плечо.

Магия «последнего разговора» угасла, и солдаты взялись за крышку гроба. Ира, верная обещанию, проследила, как в абсолютной тишине, заставляя её вздрагивать от каждого удара, восемь гвоздей заняли полагающееся им место. С последним ударом светильники погасли. Их накрыли крышками практически в одно движение. Вся толпа. Площадь погрузилась в ночь, и лишь Пояс Рити, сиявший на небосводе, не давал окончательно утонуть во тьме.

Ира направилась к двери.

— Церемония ещё не вся, — сказал Альтариэн. Просто сказал. Без каких-либо эмоций.

— Я попрощалась. Сейчас меня ждут живые.

Она не собиралась оправдываться и на самом деле спешила. Процессия слишком медленно передвигалась по дороге, время уходило, а Терри-ти там один.

— Ириан, — остановил её герцог, когда она уже взялась за ручку.

— Да?

— Запомните то, что сейчас сказали. К смерти можно привыкнуть. Но не всем это дано и, главное — не всем надо. Кто-то тонет в горе и тоске по близким, забывая, что те уже поручены заботам Маяры и ждут часа, когда вы снова будете вместе. И у них — всё время мира. О мёртвых позаботятся высшие силы. А живые нужны живым.

Десять дней. Чёртова декада. Поначалу Терри-ти крепился. А Ира, чувствуя себя просто ужасно, вела записи, буквально по минуте фиксируя графики боли, крайние зоны, пики, амплитуды. И уже имела приличную статистику, несмотря на то, что пациент так и не избавился от привычки терпеть. Он уже садился. Вернее, она заставляла его сидеть. Вертеться с боку на бок. Двигаться, разминаться. Вспомнила всё, что знала о массаже, и мяла, мяла… Не далее как вчера он смог целую минуту простоять на ногах, однако упал обратно. Не сумев вовремя схватиться за ремень, вцепился зубами в собственную руку до крови, но не успел сдержать вопля.

Лэтте-ри и Линно-ри прижали Иру к стенке, стоило выйти из комнаты. Выслушав её, вынужденную рассказать правду под испепеляющим взглядом обоих братьев, дайна-ви надолго заперлись в соседней пустой келье. Оттуда слышались глухие удары.

— Слышали? — тихо спросил Терри-ти, когда она вернулась.

— Да.

Ничего не сказал. Только откинулся на подушку и, сжав зубы, тихо застонал.

Когда она с опаской выглянула в коридор, её уже ждали.

— Рассказывай! — приказал Лэтте-ри, и она впервые почувствовала, что он едва сдерживает злость. И злится именно на неё, за скрытность. Взгляд удалось выдержать. Её не мучило чувство вины, ведь они все стараются ради одной цели. Каждый борется со своей стороны, делает всё, чтобы этот ужас закончился.

— Идёмте, — кивнула она в сторону келий и толкнула дверь той, что находилась через две от комнаты Терри-ти.

— Чтобы завершить поединок победой, нужно выйти на арену, — сказала она, едва закрылась дверь. — Самому. Без помощи. При свидетелях. Простоять цикл клепсидры. После этого его здоровьем может заняться кто угодно. Я не лекарь! У него болит вот тут, — она тронула бок. — Эликсир не берёт, но ненадолго снимает боль. Чем чаще пользуешь, тем меньше срок между приступами. А он геройствует! Не говорит, когда ему больно. Мы договорились. Он глушит боль ремнём. Чтобы вы не знали. А я вижу, что происходит, — она сглотнула. — Если он выдержит испытание, то после им сможет заняться капитан Накарт. А пока я должна знать о его состоянии без прикрас, чтобы он не подох от собственного героизма!

— Где именно болит? — спросил Линно-ри хриплым шёпотом и рванул камзол, обнажая бок. — Показывайте! Только точно!

Ира, почти не глядя, ткнула пальцем.

— Я не знаю, что повреждено.

— Семя, — тихо сказал Лэтте-ри, прикрыв глаза.

— Что?

— Остаток Первой болезни. Небольшой… кусок тканей, нити от которого распространены по всему нашему телу.

— Почему же Терри-ти не сказал мне?! — она взвилась на месте. Они знают?! И он тоже знает — уверена!

— Потому что это в духе Тера, он решил никого не беспокоить! Скорее всего, подумал, что если не помогло сразу, то ничего уже не поможет. Чтобы работать с семенем, нужны особые знания и инструменты. Вы, что очевидно, не умеете и не знаете. И мы не умеем, — стукнул кулаком по стене Линно-ри.

— Семя. Хорошо. Ясно. Как помочь?

— Никак. В Долине только Мастер Раян-ги да двое его учеников умеют обращаться с семенем. Это кровавая и очень сложная работа. Ну, или нужен одарённый. Не уверен.

Ира задумалась.

С одной стороны, это обнадёживало. Тот, что выходил когда-то её и Лэтте-ри, знает, что делать, значит, всё не так страшно. Доваль наверняка сумеет помочь своими волшебными руками. Главное, дотянуть. И дойти. И простоять.

— Движение с повреждённым семенем…

— Причиняет боль, но не смертельно. Оно будто постоянно напоминает, что нуждается в покое и лечении. Тело может двигаться свободно, но от боли можно упасть в беспамятстве.

— А само зажить может?

— Не знаю. На болоте важны каждые рабочие руки, потому никто столько не валялся в кровати, чтобы был шанс узнать. И судя по тому, что прошла уже декада, заживление может продолжаться очень долго.

Боль. Просто боль. Ира защёлкала пальцами, стараясь поймать ускользающую мысль.

— Это похоже на то, как работает нервная система. Боль — сигнал — информация. Боль… её же можно приглушить! Если тело здорово, а этот ваш инородный предмет — просто источник боли, то может, попробовать другие обезболивающие?

— Например?

— А трав у вас никаких на этот случай нет?

— С собой — нет. На рынке… можно поискать, но если даже белый эликсир не берёт, вряд ли можно надеяться, что помогут обычные травы или что смогут сохранить состояние безболезненности дольше.

— Алкоголь? В смысле, веселящие напитки?

— Можно. Но их потребно столько, что вряд ли после этого Тер будет способен стоять или куда-то идти без помощи.

Тогда остаётся крайнее