«Дощелкались! Мой царственный брат был все же слишком мягок, не понимая, что надо не щелкать по носу, а бить по нему так, чтобы кровавая юшка текла на их нарядные панталоны. Б…![104]»

Отшумело празднество, репортёры перестали ожидать появления какой-либо сенсации на территории спортивного клуба, и он начал свою работу. Кстати, досадное поражение британского боксёра не стало фатальным, но наоборот привлекло внимание к этому заведению не только представителей так называемой золотой молодежи, но и мужчин среднего возраста, коим здоровье, происхождение и доходы позволяли выбрать занятия спортом по своему вкусу и возможностям. Клуб стал популярным, престижным и излюбленным местом времяпровождения для тех, кто мог считать себя избранным. Хватало здесь гвардейских офицеров, чиновников из разных министерств и аристократов, а очень скоро его почтили своим внимание и великие князья. Стали появляться новые очень полезные знакомства и связи, и постепенно копилка Джеймса Найки стала наполняться не только звонкой монетой, но и весьма любопытной информацией. Но самым удачным днём, был тот, когда в сопровождении небольшой свиты на территорию клуба вступил цесаревич Николай Александрович. Сплетни и слухи в свете распространяются очень быстро, а некоторые мужчины в военных и статских мундирах, а также придворные дамы с шифром и без оного, могут успешно поспорить в сем искусстве с досужими кумушками из уездного городка. Так уж совпало, что великий князь Николай Александрович или, как называли его близкие, Никса отличался хрупким телосложением и не мог похвастаться богатырским здоровьем. Вполне естественно, эти печальные обстоятельства не могли не вызвать обеспокоенности у любого любящего отца, а если этот отец– император Российский, а его сын– наследник престола, достигший совершеннолетия, то сия проблема приобретает размеры космического масштаба. Прислушивавшись к советам воспитателей и придворных медиков, Александр Николаевич настоятельно рекомендовал сыну усиленно заниматься спортом, и особенно конной ездой. Так что слухи упали на плодотворную почву, и после наведения дополнительных справок, в том числе и через графа Шувалова и подчинённой ему столичной полиции, начиная с октября 1859 года Никса стал регулярно посещать английский спортивный клуб. К приёму августейшего посетителя было всё готово. Естественно, что «Эвфрон» создавался по образцу и подобию джентельменских клубов, кои были рассчитаны исключительно для мужчин, но новые времена требуют новых решений, тем паче, если это повышает популярность заведения и позволяет заработать больше денег. А посему в субботу и воскресенье на территории «Эвфрона» появлялись и семейные пары с детьми, дабы под руководством опытного наставника освоить азы конной езды. Выбор лошадей был весьма широк, начиная от шотландских пони и смирных кобылок на коих могли прокатиться дети и юные барышни, и заканчивая резвыми и своенравными жеребцами лучших пород, покорить которых мог лишь опытный кавалерист. Естественно, что любой спорт, тем более конный, чреват появлением на тренировках таких малоприятных вещей, как синяки, шишки, ушибы, а иногда и более серьёзных увечий. И если с последствиями первых можно было успешно справляться с помощью массажей и иных процедур, кои можно было получить в русской или турецкой банях, то с более тяжкими предстояло работать дипломированному врачу и трём фельдшерам, для которых в клубе было предусмотрено специальное помещение.

О клубном докторе следует рассказать более подробно. Когда Джеймс Найки обратился к пастору англиканской церкви с просьбой порекомендовать компетентного медикуса, то преподобный Томас Эллерби представил список из десяти фамилий, среди коих большинство были немецкие. Сие обстоятельство объяснялось прежде всего тем, что среди пяти медицинских обществ столицы старейшим было именно немецкое, которое объединяло двадцать пять врачей Санкт-Петербурга, пользующихся высочайшим авторитетом. Более того, только уход из жизни члена общества давал возможность другому столичному доктору занять его место. Но лучшей характеристикой престижности сего медицинского форума было то, что среди почётных членов были академик К. Бэр и Н. И. Пирогов. Что касается Джеймса, немецкий врач его устраивал несколько по другим причинам. Во-первых, император Александр Николаевич очень тепло относился к Пруссии и иным германским монархиям, не только исходя из родственных чувств, но и за позицию благожелательного нейтралитета, кою они заняли во время Крымской войны. А во-вторых, это было ещё одно звено в цепи фактов, кои должны были после смерти цесаревича Николая Александровича и возможного ее расследования, указать на немецкую нацию заказчика сего преступления.

В результате тщательного отбора среди претендентов на роль будущего мэтра Рене[105] Джеймс остановился на неком Карле Риптере. В этом человеке весьма удачно объединялись великолепные знания и опыт, а также жадность, беспринципность и умение не задавать ненужных вопросов. Очень скоро популярность сего служителя Гиппократа буквально выплеснулась за пределы клуба и постепенно распространилась на Санкт-Петербург в целом, естественно, на аристократические районы столицы. Поводом для такого триумфа послужил тот метод и средства, кои Риптер успешно применял для лечения последствий ушибов, кои, к сожалению, неизбежны при занятии конным спортом. Его чудодейственные пилюли быстро снимали боль, улучшалась работа сердца, обострялся слух и зрение, проходила усталость и прочие последствия травмы. Очень скоро наездники почтенного возраста открыли для себя дополнительные и весьма полезные возможности сего лекарства. Как изволили каламбурить господа офицеры, имеющие честь служить в гвардейской кавалерии: слетел с жеребца, принял пилюли доктора Риптера, а теперь норовят на кобылку молоденькую запрыгнуть. Дело было в том, что сей талантливый медикус в молодости успел изрядно попутешествовать по свету и имел возможность лично наблюдать, как аборигены, кои нанялись носильщиками в караван, идущий по джунглям Перу, жуют листья кустарника коки (Erythroxylon coca) и в отличие от тех, кто шел налегке, сохраняют после длительного перехода бодрость и силы. Вернувшись в Европу, доктор продолжил свои исследования и разработал рецептуру состава микстуры, а затем и галет, в которые входили порошок, изготовленный из орехов кола, сахарная пудра и пряности. При приеме этого весьма вкусного «лекарства» быстро исчезала усталость. Будучи не только талантливым исследователем, но и, как большинство немцев, практичным человеком, доктор стал стучаться в двери военных ведомств, коих было немало на территории Германского Союза, но везде получал отказ. Недалекие чиновники не понимали, зачем нужно идти на дополнительные траты и включать в добротный, на их взгляд, солдатский рацион «ненужное лакомство». Когда Джеймс Найки, последовательно играя на сребролюбии и страхах герра Риптера, ибо у почтенного доктора были свои тайные грешки, узнал об его открытии, то мгновенно оценил его потенциальные возможности и передал рецептуру в Британию. Там в одном из небольших городков в частном имении работала лаборатория, создавая разнообразные средства, позволяющие в зависимости от ситуации мгновенно или через некоторое время привести человека в нужное состояние. А границы сего состояния были весьма широки: от эйфории до смерти без видимых внешних причин. Безусловно, требовались опыты, и для этого активно привлекали безработных и бродяг из числа пэдди, сиречь ирландцев, кои, по мнению англичан, были скорее животными, чем людьми, и снижение их численности идёт на пользу империи.