Ула: – Я Ула.

Стелла: – А я Стелла. Полгода я тут. Мать моя инвалид. Есть еще два брата и сестра. Мы все в разных местах. Они в приютах. Я – тут. Вроде бы я не в себе…Шизофрения у меня, говорят…Только я думаю, что это ерунда полная. Зачем я тут? Не понимаю.

Жанна: – Мать-инвалид, поэтому отобрали детей?

Ула: – Ага…Сейчас это запросто.

Стелла: – Я ее уже два месяца не видела. Врач сказал, что ее лишили свиданий, потому что она пропустила несколько. А ты попробуй на коляске в один день объехать четыре приюта? Это же сущее мучение. Каждый раз коляску нужно затаскивать в автобус, потом вынимать… Отец давно умер. На шахте работал инженером. Сердце отказало. Так что помочь ей некому. Один приют далеко за городом…Туда ехать два часа…Представь…

Жанна: – Эти люди безбожники. Они тут строят то, что получат после смерти.

Ула: – О…Как ты говоришь…Ты о врачах и тех, кто детей отбирает?

Жанна: – Обо всех, кто так поступает. Что посеют, то и пожнут.

Стелла: – Хорошо бы, конечно…Да только я не верю. Хотела бы верить…Конечно. Да не могу…

Стелла: – Да, неплохо бы тому, кто придумал, что мать должна в один день объехать четыре приюта, руки бы отрезать…

Жанна: – Если не покаются, удивятся после смерти.

Ула: – Ты в Бога веришь?

Жанна: – Господь всегда со мной. И Жанна.

Стелла: – Какая Жанна, ты же и есть Жанна.

Жанна: – Жанна она святая. Немного старше меня. Она приходит ко мне иногда и говорит…

Ула: – Видишь ее? А мы – нет.

Жанна: – Ее никто не видит, кроме меня.

Стелла: – И что же она тебе говорит?

Жанна: – Разное…

Ула: – Она все время тут? С тобой?

Жанна: – Нет. Иногда приходит. Не каждый день. Когда мне трудно.

Стелла: – А про нас ты у нее можешь узнать?

Жанна: – Она сама говорит, что считает нужным.

Ула: – А она во что одета? Голая?

Жанна: – Она в доспехах. Понимаете? В старинной одежде. В панцире. И в белом плаще.

Стелла: – Красивая?

Жанна: – Неземной красоты…

Ула: – А как она появилась?

Жанна: – Я ей молилась. Родители погибли 30 мая. Я ей молилась…Плакала. И она ко мне ночью пришла. Села на кровать и говорит: «Время мне в тягость, как беременной женщине»…

Ула: – Что это значит?

Жанна: – Так сказала и все. И вздохнула. И мне было так спокойно. Так легко на сердце.

Ула: – У меня тоже нет родителей. Уехали отдыхать, и пропали где-то в Африке. Никто не знает ничего. Я полгода не могла есть. И голоса мне все время какие-то слышались. А глаза закрою – люди какие-то передо мной. Незнакомые. Все время рядом со мной. И смотрят на меня. Мне через капельницу вводили препараты. Какие-то питательные, чтобы не померла. Потом сюда отправили, когда оклемалась. Начала есть. Уже полгода сижу на таблетках. Достали уже. Но голосов больше не слышу.

Жанна: – А ты не пей таблетки. Прячь за щеку, а потом выплевывай.

Стелла: – А тут проверяют. Тут обычно колют. Чтобы наверняка.

Ула: – Ага…Потом ходишь подавленная. Вялая. Спишь полдня.

Стелла: – А иногда колют что-то такое, что будто выпил алкоголь. И легкость такая. Из нас тут делают кроликов подопытных. А ты, как думала? (усмехается)

Ула: – Тут телевизор есть. Правда, идет несколько каналов. Муть какая-то. Душ. Столовая. На прогулку выводят по выходным. Во двор. Библиотека даже есть. Но небольшая. Библиотекарь старая дура.

Жанна: – Почему дура?

Стелла: – Да, она какая-то странная…Потом поймешь, если дойдешь до библиотеки…А ты что – прямо реально видишь эту Жанну? Да? Как нас?

Жанна: – Не совсем. Она не такая как мы. Она как дух.

Стелла: – Привидение?

Жанна: – Нет, наверное…

Стелла: – Ха…А я видела привидения. На самом деле. Поехали с отцом к морю, когда мне было лет десять. Отец, брат и я. И мест не было в новых гостиницах, поселились в старой. Такая старая, что конец всему…Ей лет триста. А то и больше…Ну, комнаты уже как бы современные, а все остальное – каменное и деревянное. Стены черные от времени в коридорах. Полы скрипят. Старина глубокая. Камень настоящий. Древний. «У Филлипа» называлась. Кто такой Филипп я так и не поняла. Но ночью это было нечто…Все кровати скрипели. Кто-то выл, стонал. Всем нам снились виселицы и казни каких-то людей. Проснулись под утро. Да мы и не спали толком. Видим над нами – белый силуэт висит. Человека. Вроде женщина. Прямо в воздухе и от него холодом веет. Я даже описалась от страха. Брат как заорет. Отец вскочил. И все исчезло. Мы собрали вещи в один миг и уехали оттуда. Жили в летнем лагере, в палатках…Вот ужас-то…Да?

Жанна: – Это бесы вас мучили.

Ула: – Черти что ли?

Стелла: – Может быть…Не знаю. А может там в этой гостинице замок был раньше старинный и казнили рядом с ним…И все это в камнях и записалось…Как на бумаге…Как думаете?

Жанна: – Не знаю.

Ула: – А кто у тебя были родители?

Жанна: – Отец был священник. А мама просто была его женой.

Ула: – А я ни разу в Церкви не была.

Жанна: – Почему?

Ула: – Ну, не была и все…Кто бы, меня туда бы повел…

Жанна: – Там вся сила и вся жизнь. Человек без Церкви, как бы и не полноценный. Как инвалид. Вроде без руки или ноги. А еще чаще – без головы.

Стелла: – А я была там и много раз…Только ничего не чувствую. Как истукан. Ну, красиво. Поют иногда хорошо. Но чего там происходит – ничего не пойму. Муть какая-то. А мать все время молилась. Иконы дома были… За отца молилась, когда он умер. Это ведь после его смерти у нее ноги отнялись. Болела она прежде. А тут – в один момент. Раз и уже в коляске. Жалко ее. Ей даже письма запретили писать детям…Помрет, я думаю…Такая тоска…И кто это придумал? Мне бы вырваться отсюда…И сбежать с ней куда-нибудь…Подальше.

Жанна: – Не ходите к Дане, девочки.

Ула: – А что же нам делать?

Жанна: – Я попрошу Жанну помочь нам. Она не откажет…

Почему вы так спокойно это делаете? Это же грех…

Стелла: – Грех не грех…А жить охота. Да и привыкла я уже…Даже нравится (усмехается).

Жанна: – Это мерзость. И почему вы боитесь? Есть же главный врач…

Ула: – Мы его не видели ни разу…И как мы можем ему что-то сказать? Мы же дурочки. Сумасшедшие…Кто нам поверит?

Жанна: – А своему врачу?

Ула: – Я говорила.

Жанна: – И что?

Стелла: – Да ничего. Дана вела себя