Мне многое нравилось в моей теперешней. Я был знатен и богат, имел замечательную семью и любимую женщину. Из-за молодости и того, что я рано занялся этим телом, была возможность прожить длинную жизнь. Способности никуда не делись, наоборот, добавились новые, которые обеспечили мне известность и уважение. Я и сейчас делал важное дело, единственное, что мне не нравилось, — это связанные с ним ограничения. Личная свобода была урезана, и никто не мог сказать, когда снимут ограничения, ясно только, что это будет ещё очень нескоро. Меня не посвящали в то, как использовались полученные знания, лишь Шувалов обмолвился о городке ракетчиков, и я узнал от одного из инженеров, что под Москвой начали строить новый аэродром, а находившийся неподалеку авиационный завод, который раньше контролировали французы, отошёл государству. Для него дополнительно набирали рабочих и инженеров, и тщательная проверка при этом наборе наводила на мысль, что именно там будут разрабатывать и испытывать мои новинки.

У меня не было сомнения в том, что лет через десять мы будем в техническом отношении впереди всей планеты. Сможем ли только удержать первенство? Всё засекретить тоже не дело, поэтому знания будут распространяться. Кроме того, никто не застрахован от предательства. Но вровень с остальными станем — это точно. Работать здесь умели быстро и без халтуры, главное, чтобы хорошо платили и был пригляд, поэтому знания и щедрое финансирование давали большие возможности для развития. Всё упиралось во время, дадут его нам или нет.

— Мне нужна полная ясность с новыми вооружениями, — сказал император. — Кто из вас начнёт первым? Может быть, вы, Борис Леонидович?

— Могу и я, — отозвался Вяземский. — По флоту говорить не буду, чтобы не отбивать хлеб у Сергея Евгеньевича, а расскажу обо всех направлениях нашей работы. В результате национализации и ликвидации долговых обязательств, мы не испытываем недостатка в средствах и не требуем дополнительного финансирования из бюджета. Более того, первые два года будем возвращать в казну часть средств из-за того, что не сможем их освоить. Плохо, когда денег не хватает, но и избыток не приведёт ни к чему, кроме пустой траты и воровства. Часть предприятий забирается в казну, а ненужные нам выставляем на торги. При этом назначенные временные управляющие обеспечивают их бесперебойную работу. Банки мы себе не брали, но заставили новых хозяев в три раза понизить процентные выплаты по кредитам. Остальным не осталось ничего другого, как только последовать их примеру.

— Давайте от общих вопросов перейдём к вооружениям, — поторопил канцлера император.

— Кое-что запущено в производство, но немного, — продолжил Вяземский. — По эскизам и описанию отработана конструкция автоматического карабина, который Мещерский назвал автоматом Калашникова. По его словам, это было самое распространённое стрелковое оружие в его мире. Главные его достоинства — простота, надёжность и неприхотливость. Можно дать неопытному солдату, можно положить в лужу, а потом слить воду из ствола и стрелять. Наши автоматические карабины не могут этим похвастаться.

— Что с этим Калашниковым?

— У нас нет такого оружейника, а Мещерский не знает подробности его биографии.

— И что получилось у нас?

— Очень хорошее оружие, — ответил Вяземский, — действительно, надёжное и простое в обращении. Нельзя сказать, что совсем дешёвое, но дешевле остальных карабинов. Под него нужно выпускать свои патроны, но работы по подготовке к их производству уже начаты.

— Почему задержка с остальным?

— Очень много предварительной работы. От идеи до её воплощения должны пройти годы. Полученные знания позволят ускорить работы, но всё равно нужно время. Радиолокационные станции начнём строить через год, а через два они уже будут стоять на всех больших кораблях. Пока решили делать на лампах, а то потеряем ещё два-три года.

— Что они дадут? — спросил император.

— Появится возможность раннего обнаружения кораблей и самолётов и увеличения точности стрельбы. Позже планируется ставить на корабли управляемые ракеты, но у них будут свои станции. Пока мы только наполовину построили закрытый городок для специалистов, которые будут ими заниматься. Рядом строится небольшой завод для опытного производства. Чтобы не терять время, работы уже ведём, но пока малым числом специалистов. Большой срочности нет, потому что инженеров сдерживает отсутствие необходимых приборов. Сейчас ими занимаются в первую очередь, потому что это надо и для самолётов, и для многого другого.

— Значит, и новые самолёты получим через годы? — нахмурился император.

— Не раньше чем через пять лет, — ответил Вяземский. — Там и помимо приборов много чего не хватает. Сейчас идёт реконструкция завода, строятся дополнительные цеха и набираются специалисты. Не хватает авиаконструкторов, и у них нет нужного опыта, а полученные от Мещерского знания страдают неполнотой. Создание самолётов с реактивными двигателями и турбинами даст нам много преимуществ, но оно требует больших подготовительных работ. Вертолётами мы пока не занимаемся из-за недостатка специалистов. В министерство народного просвещения передано распоряжение принять меры к тому, чтобы со следующего года по нужным нам специальностям было принято в три раза больше студентов. Я понимаю, что хочется получить всё и сразу, но это не в наших силах.

— Что по самому Мещерскому?

— Работает и неплохо. Его советы существенно ускоряют работы по трём темам. Да и другие у него всё ещё консультируются.

— Что можете добавить, Александр Дмитриевич? — повернулся император к военному министру.

— Кое-что могу, — ответил Шуваев. — Помимо автомата, о котором уже говорил Борис Леонидович, мы запустили в производство более совершенный пехотный пулемёт. Это не имеет отношения к Мещерскому. А вот по его линии есть очень перспективные предложения по реактивным миномётным системам залпового огня. По его словам, это необычайно мощное оружие, предназначенное для обработки больших площадей. В них возможно применение и традиционных взрывчатых веществ и горючих смесей, и той начинки, которая используется в новых бомбах. Уже создана рабочая группа и определён завод. Первые результаты ожидаем через год. Мы не ждём войны с Франко-Германской империей, поэтому пока не будем тратить больших сил на бронетанковые средства. Война будет на море, поэтому основное внимание уделим флоту. Армию усилим лёгким и тяжёлым автоматическим оружием и артиллерией. Пока нет новых типов самолётов, будем выпускать поршневые, внеся в них некоторые улучшения. Армии предлагается многое, но не раньше чем через три года. Её численный состав пока увеличивать не будем. У меня всё.

— Остались вы, Сергей Евгеньевич, — сказал император морскому министру.

— Хоть у меня не хотели отбирать хлеб, но почти всё сказали, — усмехнулся Алексеев. — Могу только добавить, что мы хотим за три года модернизировать все корабли Черноморского, Балтийского и Тихоокеанского флотов, причём в ряде случаев будет не просто проводиться ремонт кораблей и замена орудийных стволов, но и замена двигательных установок. О радиолокаторах уже говорили, но помимо них на многих кораблях заменят приборы управления огнём на более совершенные. Заменим и торпеды. Это повысит наши возможности раза в два. Новых кораблей пока строить не будем, на это просто не хватит сил. Немцы эффективно использовали подводных пловцов для диверсий. Мы получили чертежи аппарата для дыхания и кое-что ещё от Мещерского. Идея была наша, теперь начнём применять у себя.