Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я беременна, – говорит женщина. – Двойней. Клегг внезапно стесняется, хотя сам не понимает почему. Он снова смотрит на женщину. Смотрит на ее лицо, ищет в нем черты матери. Они почти совсем не похожи, но…
– У тебя глаза матери, – в конце концов говорит он, вызывая у Белинды улыбку.
– Вы любили ее, да? – спрашивает она. – Любили мою маму.
Проходит вечность.
– Да. Да, очень.
– Спасибо.
– Спасибо за что?
– Ну, не хочу вас задерживать. – Белинда встает.
– Верно, – Клегг тоже встает. – Нужно идти. На пост… за столом.
Он опять стесняется – теперь того, что возвышается над ней, как башня. Он хочет укрыться от ее глаз, но в то же время его тянет к ней прикоснуться.
Белинда выводит его из затруднения, ласково дотрагиваясь до его плеча. Правого плеча. В которое тогда, несколько месяцев назад, попала пуля.
Клегг разворачивается и идет обратно в отделение. Доходит до центра площади, и тут женщина окликает его. По крайней мере, ему кажется, что она звала его, потому что слово как будто появилось прямо у него в сознании. «Зеро…»
Зеро? Его никто не называл так с тех пор… с тех пор, как Сивилла Джонс…
Он останавливается, оборачивается. Женщина все еще стоит у скамейки, улыбаясь.
– Береги себя, – говорит она.
Клегг не заметил, чтобы ее губы шевелились, – хотя, может, это все после аллергии.
Он опять разворачивается и идет к отделению, шаркая ногами по тонкому инею – в одной руке газета, в другой, недоеденный сэндвич.