Конечно, бритву сложно было рассматривать как оружие, но Кирилл не сомневался в ее эффективности. Надо лишь грамотно ей воспользоваться. И не спешить.

Нельзя было просто напасть на ближайшего солдата, так как это никак не решило бы всех задач, поставленных Стежневым. Нужно было сначала узнать его позывной.

Впрочем, Кирилл с самого начала прекрасно понимал, как это организовать. Он слишком хорошо знал армейские инструкции, чтобы сомневаться в успехе своего плана.

Стежнев ползком подобрался к военному, но не очень близко, после чего начал активно скрести по земле ногами, чтобы звук долетел до солдата. Тот прислушался, завертел головой. Он не понимал характера звука и откуда он точно доносится, и уж тем более не представлял, что такой звук может издавать. А покидать пост ему было нельзя. Естественно, что он нажал тангенту рации и произнес в эфир свой позывной:

— Я сто второй, четырнадцатый, ответьте сто второму.

Дальше медлить было нельзя, и Кирилл мощно рванул вперед. Солдат заметил его, секунду или две раздумывал, затем, несколько раз соскользнув перчаткой ОЗК, снял оружие с предохранителя, но передернуть затвор уже не успел. Стежнев оказался рядом и одним ударом ноги отстегнул магазин с патронами от автомата. Солдат попытался перехватить оружие для рукопашной схватки, но его подготовка оказалась намного слабее подготовки Стежнева. Тот поднырнул под ноги солдата, повалил его и молниеносным движением перерезал горло опасной бритвой.

— Четырнадцатый на связи! — прошипела рация. — Что у вас, сто второй?

Стежнев прижал тангенту и ответил:

— Один из больных мочится у палатки. Нарочно! Туалеты же рядом!

— Отставить! Ничего не предпринимать! Контролируйте только выход из секторов.

— Принял! — ответил Кирилл.

Теперь у него был позывной солдата, который в нужное время позволит, ни у кого не вызывая подозрений, поднять тревогу и стянуть все силы военных туда, где от них не будет ни малейшего прока.

Солдат еще дергался в конвульсиях, когда Стежнев, кряхтя и тихо ругаясь, оттащил его к яме и сбросил вниз. С первой частью плана было покончено, надо было начинать самое сложное — устройство ловушки для Натальи. Кирилл видел, как стремительно она могла двигаться, и не сомневался, что она способна уйти с линии огня раньше, чем ее поразит пуля. Поэтому суть ловушки состояла в том, чтобы не дать Евдокимовой возможности для маневра.

Сняв с автомата ремень, Стежнев им примотал оружие к дощатой стене тоннеля, направив ствол на вход. Распустив на длинные лоскуты солдатскую униформу, он связал импровизированную бечевку, один конец которой привязал к спусковому крючку, а другой к доске, торчащей из стенки ямы. Стоит кому-то упасть сверху, он, еще не долетев донизу, спустит курок автомата, и тот даст длинную очередь точно в падающее тело.

«От промежности до подбородка прошьет, — подумал про Наталью Стежнев, снова ощущая нарастающее сексуальное возбуждение. — Ты быстрая, конечно, но вряд ли умеешь летать. А потом я тебя быстренько выпотрошу, достану штуковинку из желудка, и все дела».

Чем больше он думал об этом, тем сильнее возбуждался. Но, хотя размышления такого рода доставляли Стежневу заметное наслаждение, нужно было действовать дальше. Впереди ждала самая легкая, но тоже необходимая, часть плана. Теперь нужно было узнать позывной любого медика, убить его, а затем, от его имени, вызвать Наталью на пустырь, якобы к необычному больному. Затем поднять тревогу от имени военного и очистить от солдат место действия. Затем, облачившись в костюм медика, встретить Евдокимову и доложить ей, что подозрительный больной скрылся под землей. Скорее всего, она погонится за ним сразу и нарвется на автоматную очередь. Дальше надо будет перебить всех сопровождающих, если они будут из медиков, то наверняка без оружия. Солдаты по тревоге стянутся к якобы прорванному периметру. Ну и все. Дальше достать «таблетку» из желудка женщины при помощи бритвы и уйти по тоннелю за периметр. Пока тут сообразят, что случилось и куда мог деться напавший на Наталью, он уйдет далеко на запад, к Азовскому морю, а там уже сориентируется.

Стежнев надеялся, что за это время толпа, услышав версию об испытаниях экспериментального препарата, будет готова к полноценному бунту. Бунт не был необходимой частью плана, можно было обойтись без него, но Кирилл понимал, что в суматохе легче будет все провернуть.

Находясь в глубине ямы, он не знал, что посеянное им зерно раздора не только взошло, но и дало буйные всходы. Выкрики в эфир не остались незамеченными, и вскоре по всему лагерю прошел слух, что людей используют вместо лабораторных животных.

Особенно бурно восприняли известие мамаши в детском отделении. Боясь не только за себя, но и за детей, они представляли собой, без преувеличения, грозную силу.

— На нас проводят эксперименты! — кричали они.

— Мы все тут подопытные!

— Нет никакой болезни! Это испытание лекарства!

— Все это вранье! Мы не обезьяны для экспериментов!

Мамаши, которые были постарше, покрепче и понаглее, напали на трех медсестер и лаборантов, дежуривших в ангаре. Схватка длилась недолго — они уложили медиков на землю и связали скотчем. Дальше истерия пошла по нарастающей, как это обычно бывает с перевозбужденной толпой.

Только когда женщины захватили рации и потребовали всех немедленно отпустить, угрожая убить медиков, Стежнев услышал это в эфире и оценил масштаб происходящего. Нужно было действовать быстро, иначе волна бунта может внести хаос и в его планы.

Вдалеке грохнула короткая автоматная очередь. Похоже, выкрики в эфире донеслись до очень многих ушей, возможно, до отцов тех детишек, которые оказались в эпицентре бунта. Теперь он принял неуправляемый характер — люди покинули сектора и бросились к ограждению периметра. Солдаты, не имея приказ применять оружие на поражение, принялись палить в воздух, лишь усиливая суматоху.

Военных было необходимо убрать с поля боя, но теперь у Стежнева для этого были все средства.

— Четырнадцатый, ответьте сто второму! — истерически прокричал он в эфир. — Люди рвут западную часть периметра!

— Принял четырнадцатый! — ответила рация. — Всем нарядам в западную часть лагеря. Срочно! В случае прорыва ограждения применять оружие на поражение! Никто не должен уйти в степь.

Солдаты рванули с бесполезных уже позиций на запад, в сторону взлетки, перестав на время интересовать Кирилла. Теперь ему были нужны медики, но их не найти, сидя в яме. Сунув бритву в карман, он выбрался под темное небо и поднялся во весь рост в свете прожекторов.

Вокруг беспорядочно носились люди. Перемешались мужчины и женщины, с запада послышалась стрельба. Возможно, весть о прорыве заграждения донеслась не только до солдат, но и до пациентов, которые тоже устремились туда, где, по их мнению, колючая проволока уже не мешала проходу. Грохнул пулемет на вышке, обозначая линию огня плотными светящимися трассерами. Били поверх голов, пытаясь остудить самые горячие из них, но насколько преуспели в этом, судить было трудно.