Вспомнилась яма, в которую провалился мужчина в ОЗК, когда направлялся к ангару. Яма. Что это может дать? Человек с устройством в желудке имитирует движения дикого зверя. Так вот что имел в виду Ковалев, когда предостерегал, что в доме, который он приказал взять штурмом, могут находиться дикие львы! Он именно об этом хотел сказать, но не спешил выдавать тайну! Он всегда легко жертвовал другими.

Мысли Стежнева снова вернулись к яме. Зверей ловят в ловчие ямы. С кольями.

«Наталье надо устроить ловушку, — решил Кирилл. — Но не сейчас. После этого нужно бежать из лагеря, а это само по себе непросто. Но прежде чем бежать с устройством, вынутым из желудка Натальи, хорошо бы получить вакцину. Потом уже будет не до этого».

Дождавшись, когда двое врачей в желтых «Кварцах» проходили мимо, Стежнев окликнул их:

— Простите!

— Да? — один из них обернулся и шагнул к ленточке, ограждающей сектор.

— Говорили о каких-то прививках… Когда их будут делать?

— Не волнуйтесь, мы проводим вакцинацию. А вы что, ощущаете недомогание? — Медик забеспокоился.

Стежнев не знал, что ответить, затем подобрал уклончивый ответ:

— Не знаю. Голова болит, но это, возможно, от сотрясения. В драке пострадал.

— В каком вагоне? Вы были в четвертом вагоне? Проходили через него?

— Нет! — ответил Стежнев, пожалев уже, что решился привлечь к себе внимание.

— А в каком? Почему вы спросили про вакцину?

— Потому что я беспокоюсь! — Кирилл представления не имел, в какой вагон влез через туалет и в каком затерялся среди пассажиров. Он не считал вагоны, перебираясь по крышам, сколько стыков он преодолел, три, пять?

Но главное, он представления не имел, в какой вагон купил билет тот украинец, у которого он изъял паспорт. А тут, в лагере, проверить это по спискам скоро не составит труда.

«Нельзя было привлекать к себе внимание! — снова подумал Стежнев. — Поспешил!»

Придется выкручиваться. К счастью, в это время из биотуалета вышел один из размещенных в этом секторе мужчин. Второй медик, увидев его, воскликнул:

— Макс?

Мужчина обернулся и с удивлением глянул на медика, всматриваясь в лицо через блистер шлема.

— Серега? — осторожно спросил Макс.

— Да! Вот ты попал!

— Да не говори. Домой возвращался из Москвы, а тут такой блудняк. Расскажешь, что происходит вообще? Стремно как-то. Чего ждать-то вообще?

Серега тоже направился к ограждению, но напарник придержал его за локоть.

— Секретная же информация!

— Слушай, не гони! — отмахнулся Серега. — Мы с Максом из одного двора, в пинг-понг по выходным режемся. Или ты своим дружбанам тоже правды не скажешь?

— Не знаю.

— Вот и не свисти.

Серега поманил Макса в дальний угол сектора и принялся ему что-то рассказывать, оживленно жестикулируя. Стежнев прислушался, но крепчающий ветер начал посвистывать и хлопать пологом палатки, так что ничего нельзя было разобрать.

Второй медик связался по рации со штабом и сообщил, что в одном из секторов есть странный больной, у которого, возможно, проявились симптомы в виде головной боли. Ему ответила сама Наталья, попросив, пока принимается решение, оградить его от других людей, размещенных в этом секторе.

«Допрыгался, — подумал Стежнев. — Но если Евдокимова явится, может, это чем-то поможет. Узнать она меня не сможет. Видела в темноте, в маске. Так что исключено. А вот проверка документов с последующим допросом может привести к весьма плачевным последствиям».

— Во втором ангаре, мне сообщили, работает следователь, Олег Иванович Пичугин, — снова вышла на связь Наталья. — Надо опросить пассажиров и проводника четвертого вагона, не появлялся ли у них этот пациент. Возможно, мы не всех контактных выявили. Тогда будем принимать решение о переводе.

Медик попросил Стежнева устроиться на траве в углу сектора.

— Серега, заканчивай болтать! — окликнул напарника медик. — Нужно во второй ангар смотаться, доложить ситуацию следователю.

— Ладно! — Серега попрощался с Максом. — Я сейчас смотаюсь, и начнем ваш сектор прививать. Так что решай.

— Хорошо.

Серега рванул напрямик к ангару, вызвав новый прилив тревоги у Стежнева.

«Если устроят очную ставку с проводницей, она меня точно узнает, — подумал Стежнев. — Может, лучше прикинуться больным?»

Других вариантов не было. Стежнев закатил глаза и начал валиться на бок.

— Серега, стой! — закричал медик. — Тут и так все ясно! Вызывай бригаду! Проворонили зараженного!

Началась суета, которую Кирилл воспринимал слабо. Он хорошо знал, что для симуляции тяжелых состояний надо не просто прикидываться, а изо всех сил постараться убедить подсознание именно на физиологическом уровне, что тебе плохо. Тогда и пульс не сочтут нормальным, и давление уползет, проверено. Поэтому он глубоко погрузился в себя, стараясь вспоминать самые отвратительные, тошнотворные события своей жизни. Голоса из реальности доносились до него, как из другого мира. Стежнева уложили на носилки и куда-то понесли. Наконец рвотный ком окончательно подкатил к горлу, и Кирилла вырвало. От этого действительно стало плохо, на лбу выступила испарина.

— У него лоб вспотел! — раздался женский голос.

— Только не доставляйте его к больным! — через помехи в эфире пробился голос Натальи. — Раз у него побои, это может быть в результате сотрясения мозга или внутричерепная гематома.

— И куда его? — спросил в эфире Тумасян. — К чистым опасно для чистых, к грязным опасно для пациента.

— Пока под навесом оставьте. Нужен первичный осмотр, желательно неврологом или врачом общей практики. Я скоро подойду!

— Мы убрали его, ветер крепчает.

— Тогда в стороне от секторов. Там есть пустырь, рядом со вторым ангаром.

Наконец носилки уложили на землю, Стежневу осмотрели горло, прослушали дыхание, померили температуру.

— Нет, он определенно чист! — выдал заключение врач. — К заразным его точно нельзя. — Ни температуры, ни изменений слизистой. В легких чисто! Вообще никаких признаков инфекции не вижу.

— Мне уже легче! — симулируя слабость в голосе, произнес Стежнев. — Говорю же, это последствия драки.

— Лежите, лежите. Сейчас пару уколов вам сделаем.

Стежнев приоткрыл глаза и осторожно осмотрелся через ресницы. Положили его действительно на пустыре, между его сектором и ангаром. Где-то рядом была та самая яма, которую страсть как хотелось исследовать. Но не вскакивать же. Вообще, чем больше Кирилл думал об этой яме, тем на более осознанный уровень смещалось интуитивное ощущение ее важности. Поначалу вообще непонятно было, зачем мозг ухватился за эту информацию, но теперь размышления начинали выходить в продуктивное русло.