чтобы долгое время быть товарищем для страсти, дезертиром по своей природе, переменчивым и сбитым с толку; это что-то слишком высокое, слишком идеальное, слишком философское, чтобы стать исключительно удовольствием и наслаждением, то есть мистикой и чувством. Способность работника, которая отличает человека от скота, происходит из глубин разума: как бы это стало в нас простым проявлением жизни, сладострастным актом нашей чувствительности?

Что, если бы сейчас броситься в гипотезу трансформации нашей природы без исторических предшественников, о которой до сегодняшнего дня ничего бы не говорилось: это лишь невразумительная мечта тех, кто ее защищает, — изменение порядка прогресса, опровержение самых определенных законов экономической науки; в любом случае я исключаю ее из обсуждения.

Давайте оставаться в фактах, поскольку лишь факты имеют значение и могут служить нам. Французская революция была совершена как во имя промышленной свободы, так и во имя свободы политической: и то, что Франция в 1789 г. не получила всех последствий принципа, реализации которого она требовала, скажем так, она не обманулась ни в своих желаниях, ни в своих ожиданиях. Любой, кто попытается отрицать это, потеряет в моих глазах право на критику: я никогда не буду оспаривать противника, который в принципе излагал бы спонтанную ошибку двадцати пяти миллионов человек.

В конце восемнадцатого века Франция, уставшая от привилегий, хотела любой ценой стряхнуть оцепенение своих корпораций и поднять достоинство рабочего, дав ему свободу. Повсюду необходимо было эмансипировать труд, стимулировать инженерное дело, возлагать ответственность на промышленность, вызывая тысячу конкурентов и заставляя платить за последствия ее слабости, невежества и недобросовестности. До 1789 г. Франция была готова к переходу; это был Тюрго, который обрел славу управления первым переходом.

Почему тогда, если конкуренция не была принципом социальной экономики, указанием судьбы, необходимостью человеческой души, почему вместо того, чтобы упразднять корпорации, владения и юрисдикции, не подумали сначала о том, чтобы все исправить? Почему бы вместо революции не довольствоваться реформой? Зачем это отрицание, если модификации может быть достаточно? Тем более что эта партия полностью соответствовала консервативным идеям, разделяемым буржуазией. Пусть коммунизм, как и эта квазисоциалистическая демократия, которые на основе конкуренции представляют, сами того не подозревая, систему среднего уровня, контрреволюционную идею, объяснят мне это единодушие нации, если могут!

Добавьте, что событие подтверждает теорию. Начиная с министерства (кабинета) Тюрго, в нации проявлялся рост активности и благосостояния. Таким образом, испытание оказалось настолько решающим, что получило поддержку всех законодательных органов: свобода промышленности и торговли включена в наши конституции так же, как и политическая свобода. Именно этой свободе в конечном итоге Франция в течение шестидесяти лет обязана росту своего богатства…

Исходя из этого важного факта, который таким победоносным образом устанавливает необходимость конкуренции, я прошу разрешения процитировать трех или четырех других, которые, с гораздо меньшей общностью, лучше выделят влияние принципа, который я защищаю.

Почему у нас такое отсталое сельское хозяйство? Почему рутина и варварство все еще витают в таком большом количестве районов над этим важным направлением труда нации? Среди многих причин, которые можно отметить, я вижу, в первую очередь, дефект конкуренции. Крестьяне отхватывают куски земли: они конкурируют у нотариуса; в полях — нет. И попробуйте поговорить с ними о соревновании, общественном благе, как вы их поразите! — Пусть король, говорят они, король (для них король — синоним общественного благосостояния), пусть король занимается своими делами, а мы — своими! Вот их философия и их патриотизм. Ах! если бы король мог предоставить для них конкурентов! К сожалению, это невозможно. В то время, как в промышленности конкуренция проистекает из свободы и собственности, в сельском хозяйстве свобода и собственность являются непосредственным препятствием для конкуренции. Крестьянин, которому платят не в соответствии с его трудом и умом, а в зависимости от качества земли и благорасположения Бога, думает, в процессе обработки земли, только о том, как бы платить наименьшую заработную плату и делать насколько можно меньшие вложения. Стремясь всегда найти сбыт своим продуктам, он больше озабочен снижением затрат, чем улучшением почвы и качеством продуктов. Он сеет, а Провидение делает все остальное. Единственный вид конкуренции, который известен сельскохозяйственному классу, — это аренда; и нельзя отрицать, что во Франции и, например, в Босе, это принесло полезные результаты. Но так как принцип этого соревнования, так сказать, только вторичный, так как он не исходит непосредственно от свободы и собственности фермеров, эта конкуренция исчезает с причиной, которая ее производит, настолько, что для того, чтобы определить спад сельского хозяйства во многих районах или, по крайней мере, остановить его развитие, было бы достаточно, вероятно, сделать фермеров владельцами…

«Конкуренция необходима для создания стоимости, то есть для самого принципа распределения и, следовательно, для достижения равенства».

П.-Ж. Прудон, «Философия нищеты»

Другая отрасль коллективного труда, которая в последние годы вызвала бурные дискуссии, — это то, что касается общественных сооружений. «Чтобы руководить строительством дороги, — очень верно говорит г-н Дюнойе, — сапер и форейтор вероятно подошли бы лучше, чем инженер, только что вышедший из школы мостов-и-дорог». Ни у кого не было возможности проверить правильность этого замечания.

На одной из наших самых красивых рек, известных важностью своего судоходства, должен был быть построен мост. С самого начала работ окрестные жители реки заметили, что арки будут слишком низкими, чтобы суда могли циркулировать во время наводнения: они сообщили о своем наблюдении инженеру, отвечавшему за работы. Мосты, ответил он с высокомерием, созданы для тех, кто проходит над ними, а не для тех, кто проходит под ними. Выражение, ставшее поговоркой в стране. Но поскольку невозможно, чтобы глупость продолжалась бесконечно, правительство почувствовало необходимость вернуть к работе своего агента, и к моменту, как я это написал, арки моста были подняты. Считается ли, что если бы торговцы, заинтересованные в водном маршруте, отвечали за предприятие на свой страх и риск, выигрывали бы дважды? Мы собрали бы книгу шедевров того же рода, который производит молодежь, обученная строительству мостов-и-дорог, которая, едва выйдя из школы, становится несменяемой, не стимулируемой конкуренцией.

В качестве доказательства промышленного потенциала государства и, следовательно, возможности повсеместной отмены конкуренции приводят управление производством табака. — Там, говорят, ни сложностей, ни судебных процессов, ни банкротств, ни нищеты. Рабочие, удовлетворительно оплачиваемые, образованные, наставленные, высокоморальные, с гарантированной пенсией, образованной их сбережениями, находятся в несравнимо лучшем состоянии, чем подавляющее большинство работников, занятых в другой промышленности.

Все это может быть правдой: что касается меня, я не знаю. Я ничего не знаю о том, что происходит в управлении табачным производством; я не получал информации ни от директоров, ни от рабочих, и мне