какой ты есть. – В ее прекрасных глазах вспыхнул гнев. – Хорошо, если меня не будет там завтра утром, я думаю, ты поймешь, что я решила. Но я буду там. – Она несколько раз моргнула, чтобы избавиться от влаги в глазах. – Пожалуйста, не сомневайся во мне, Брендан. Только не ты. Верь мне. Хорошо?

С подскочившим ко рту сердцем он развернулся, чтобы уйти. До того, как потянется к Пайпер, забудет о споре и растворится в ней. Но утром возникнут те же проблемы, а ему нужно было решить их раз и навсегда. Ему нужно было, чтобы тайна исчезла. Нужно было знать, ждет ли его жизнь с ней или жизнь в пустоте. Неизвестность съедала его заживо.

Он в последний раз взглянул на нее через лобовое стекло пикапа, трогаясь задним ходом с подъездной дорожки, и почти выключил зажигание и вылез. Почти.

Глава двадцать девятая

Пайпер заснула злая, а проснулась еще более злая.

Она вскочила с кровати и бросилась к ящикам комода, которые ей отвел Брендан, выхватила черный спортивный бюстгальтер и красные (цвета гнева) спортивные штаны, а также несколько пар носков.

Как только она закончит быструю пробежку и отведет Эйба в музей, она собиралась с важным видом спуститься по причалу, как будто это был подиум Недели моды, и поцеловать в губы глупого капитана. Оставить его возбужденным, тяжело дышащим и чувствующим себя полным придурком, а потом неторопливо отправиться домой.

Домой. В дом Брендана.

Она протопала вниз по лестнице, и шум вытащил сонную Ханну из ее комнаты.

– Ты уже готова поговорить?

Пайпер сунула в ухо наушник:

– Нет.

Ханна прислонилась бедром к дивану и ждала.

– Я нацелена на то, чтобы сожаление поглотило его с головой!

– Звучит как начало здоровых отношений.

– Он ушел. – Пайпер плюхнулась на задницу и начала зашнуровывать кроссовки. – Он не должен был уходить! Он должен быть терпеливым и рассудительным!

– Ты единственная, кому позволено быть нелогичной.

– Да! – Что-то застряло у нее в горле. – И он, очевидно, уже устал от моего дерьма. Поэтому все катится под откос. Даже не знаю, почему я решила пойти на причал.

– Потому что любишь его.

– Вот именно. Посмотри, до чего я докатилась. – Она туго затянула шнурки. – Я бы тысячу раз пережила расставание с Адрианом, лишь бы Брендан не уходил. Так, как он сделал прошлым вечером. Это больно.

Ханна села перед ней, скрестив ноги.

– Думаю, это означает, что счастье стоит того, чтобы немного за него побороться, не так ли? – Она наклонила голову, чтобы встретиться взглядом с Пайпер. – Давай. Поставь себя на его место. Что, если бы он вчера ушел, не собираясь вообще возвращаться? Он ведь боится, что ты поступишь именно так.

– Если бы он просто выслушал…

– Да, я знаю. Ты говоришь, что собираешься остаться. Но, Пайпс. Он человек, который верит в то, что можно доказать. А ты оставила себе лазейки.

Пайпер упала плашмя на деревянный пол.

– Я бы от них избавилась. Предполагается, что он должен относиться ко мне с пониманием.

– Да, но ты тоже должна его понять. – Ханна усмехнулась и легла рядом с сестрой. – Пайпер, этот мужчина смотрит на тебя так, будто он весь в трещинах, а ты – клей. Он просто хотел дать тебе немного пространства, понимаешь? Это важное решение, которое принимаешь ты. – Она повернулась на бок. – А также давай учтем тот факт, что он мужчина и при нем яйца, гордость и тестостерон. Это смертельно опасная смесь.

– Верно. – Пайпер сделала глубокий вдох и выдохнула. – Даже если я прощу его, стоит ли мне прийти туда как убежденной в своей правоте сучке и заставить его сожалеть?

– Если ты этого не сделаешь, ты меня разочаруешь.

– Хорошо. – Пайпер села и поднялась на ноги, помогая Ханне подняться следом. – Спасибо за беседу, о мудрейшая. Обещаешь, что я смогу звонить тебе по телефону в любое время, если захочу получить твой мудрый совет?

– В любое время.

Пайпер отправилась на пробежку, имея более чем достаточно времени, чтобы проводить Эйба в музей и спуститься на причал, чтобы пожелать Брендану счастливого пути. Тем не менее ей не терпелось увидеть Брендана и заверить их обоих, что отношения по-прежнему крепки, поэтому она ускорила шаг. Эйб ждал на своем обычном месте возле хозяйственного магазина со свернутой газетой под мышкой.

Когда она подбежала, он тепло помахал ей рукой.

– Доброе утро, мисс Пайпер.

– Доброе утро, Эйб, – отозвалась она, замедляя шаг и останавливаясь рядом с ним. – Как вы сегодня?

– Хорошо, насколько это возможно.

Они неторопливо шли нога в ногу, и Пайпер подняла лицо к небу, радуясь спокойной погоде и отсутствию грозовых облаков.

– Я все хотела сказать, что в День труда мы устраиваем грандиозную вечеринку в честь открытия «Кросса и дочерей».

Он изогнул седую бровь.

– «Кросс и дочери»? Вы так решили его назвать?

– Да. – Она бросила на него взгляд. – Что думаете?

– Думаю, это идеально. Дань уважения новому и старому.

– Я тоже так решила…

Эйб зацепился ступней за неровную трещину на тротуаре и упал. Пайпер схватила его, но было слишком поздно, его висок со зловещим стуком соприкоснулся с тротуаром.

– Боже мой! Эйб! – Внезапно заколотившееся сердце Пайпер швырнуло ее на колени, и она упала на землю рядом с ним, руки трепетали над его распростертым телом, не зная, что делать. – Господи боже. Вы в порядке? – Она дрожащими руками вытащила телефон. – Я сейчас вызову «Скорую», а потом позвоню вашим сыновьям. Все будет хорошо.

Он поднял руку, останавливая ее.

– Не надо «Скорую», – слабо сказал он. – Все не так плохо.

Она наклонилась и увидела, что из его виска сочится кровь. Было ли ее много? Слишком много?

– Я… вы уверены? Я думаю, что надо вызвать.

– Помоги мне сесть. – Она осторожно помогла ему, сглотнув при виде крови, которая текла по его шее. – Просто позвони моим сыновьям. Никакой «Скорой», детка. Пожалуйста. Не хочу перепугать всех тем, что меня отвезут в больницу. Мой телефон у меня в кармане. Позвони Тодду.

– Хорошо, – выдавила она, просматривая его телефон. – Хорошо.

К тому времени, как Пайпер нашла контакт и нажала кнопку набора номера, из гастронома выбежала женщина со скомканными бумажными полотенцами, чтобы Эйб приложил их к ране. Он все еще говорил полными предложениями, и его глаза были ясными, это хороший признак, не так ли? О боже, пожалуйста, не дай ничему случиться с этим милым человеком.

Тодд ответил после четвертого гудка, но он был в школе, забирал детей и мог приехать только через пятнадцать минут, и именно тогда