этой угрозы не боится, поворачивается ко мне. Я киваю, поспешно выдираю свою ладонь из его хватки. Молча прощаюсь с мужчиной, мне больше нечего сказать.

Замглав лишь качает головой, недовольно зыркая на меня. Моего терпения хватает на минуту, пока мне меняют капельницу. А после сдаюсь:

– Что?

– Да ничего, деточка, – прячет улыбку. – Не была бы ты беременная, ты бы так у меня получила! Ух! За всё. Вот куда ты полезла? В речке искупаться захотела?

– Всё было не так!

– Ничего не знаю. Свои восточные страсти не в моей больнице устраивайте. И своего мужа выгони, будь добра, а то он отказывается выписываться.

– В каком смысле?

– Вот так. Пошел к главврачу, придумал себе болячки, дальше лежит. Отказался уходить, пока не убедится, что ты в порядке. А мне коек не хватает для больных!

Многозначительно смотрю на вторую кровать, которая стоит пустая. Но Костенко это игнорирует, продолжая сыпать причитаниями. Я лишь улыбаюсь, медленно проваливаюсь в сон под её ворчание.

Всё хорошо, всё закончилось.

А дальше…

Будет видно.

Глава 47

– Я не умерла, – произношу, даже не открывая глаз. – И не планирую. Необязательно ко мне бегать каждые пару минут.

На самом деле, это приятно. Когда я лежала после операции, то почти все знакомые заглядывали ко мне. Но после нападения Аслана – паломничество стало беспрерывным.

Некоторым хотелось узнать подробности нападения, но большинство действительно переживали обо мне. Я бы сама бегала к коллеге, если бы её пытались утопить. Но уже немного раздражает.

– Я очень рад, что не умерла, – мужской голос наполняет комнату. – Иначе я бы себя не простил. Как ты, Лизок?

– Артём? – приоткрываю один глаз, а после поднимаюсь. – Привет. Что ты здесь делаешь?

– Зашел навестить. И извиниться. Это мои люди недосмотрели, сработали плохо.

Мужчина оставляет пакеты с фруктами на столике, подходит ближе. Не уверена, что когда-то видела Рязанова настолько серьёзным. Он словно каменеет, держит все чувства под контролем.

– Это ведь не ты бросил меня в реку, – пожимаю плечами. Я даже не думала винить Артёма. – Всё в порядке.

– Нет, не в порядке. Я должен был предвидеть разные аспекты, но отвлекся на другое. Это непозволительно. Ты была под моей защитой, а я не досмотрел.

– Тём, это… Если тебе нужно услышать это, то – я тебя прощаю. И не виню. Ничего непоправимого не случилось. Ты не мог знать, что меня выследят через Левенко.

Рома тоже извинялся. У меня за эти дни в больнице – приемный пункт всепрощения. Но ведь правда, шанс был небольшой. Что увидев рядом со мной врача – Аслан заинтересуется им, вспомнит, что когда-то видел. И выйдет не через связь с Рязановым или Демидом, а просто решив, что я завела роман с Левенко.

Так запутанно!

И так банально просто!

Вот что бывает, когда недооцениваешь противника.

Но я не вижу смысла посыпать голову пеплом и постоянно извиняться. Это никак не изменит прошлого. Пусть лучше учатся на ошибках, не допускают их больше.

Единственный, чьих извинений я так и не дождалась – Демид. Он заглядывал пару раз. Я притворялась спящей, не было сил говорить с ним. Но ни разу мужчина даже в пустоту не сказал банального «прости меня».

Я…

Я и не собираюсь!

Но…

Хотелось бы услышать.

– Я присяду? – Артём не ждёт ответа, подтаскивает стул ближе ко мне, усаживается. – Поболтать с тобой хотел. Ты знаешь, я никогда не думал, но, оказывается, характер передается через фамилию.

– Не поняла.

– Юсуповы – все упертые бараны. Аслан, Демид. Ты.

– Я?!

– А кто всё время притворяется спящей и игнорирует Демида? Ты отвратительная актриса, Лиз. Вот-вот, – взмахивает рукой, указывает на моё лицо. – Твой стыд такой очевидный.

Рассерженно дышу, попавшись на обмане. Блин, я ведь была уверена, что притворяюсь натурально. Юсупов ни разу не упрекнул меня. Просто заглядывал, молча уходил.

Если бы я на самом деле спала, то никогда бы не догадалась, что он был в палате. Разве что по знакомому шлейфу парфюма.

– Вообще я, может, хотел медицинский совет. Или философскую подсказку? – Артём играет бровями, заставляя меня слабо улыбнуться. – Демид придурок.

– Это вопрос или диагноз?

– Это наблюдение лучшего друга. Он придурок. Но ты за него вышла замуж. Зная, какой он упрямый и самостоятельный в плане решений. Он всегда решал за вас двоих, тебя это устраивало.

– Не сравнивай! Одно дело выбрать страну для отпуска, другое – решать, что делать с моей жизнью.

– А ты бы никогда так не поступила?

– Естественно!

Возмущение настолько сильное, что я ищу, чем бы ударить Рязанова. И теперь прекрасно вспоминаю, почему мы общались мало. Его «быть или не быть» часто портило настроение.

Особенно, когда этот оболтус поддавался ностальгии и вздыхал по какой-то ягодке. Демид на мои вопросы не отвечал, лишь говорил, что не стоит лезть в голову Артёма.

Такие дебри, что потеряться можно на входе.

Сейчас же Рязанов явно хочет утащить меня за собой в самую чащу, а я позволяю.

– Можешь на секунду представить, что ничего не произошло? – просит спустя минуту молчания. – Ну, скажем, ваши отношения год назад. До твоей беременности, до развода. Когда всё было хорошо и вы любили друг друга.

– Зачем? Артём, знаешь, если Юсупов хочет что-то мне сказать или объяснить, то пусть делает это сам.

– Юсупов мне голову открутит, если узнает, что я к тебе пришел. Он будет побитой собакой за тобой таскаться, но трогать не станет.

– Его проблемы. Я ему объясняться не мешала.

– Сказала спящая красавица.

– Что там про год назад?

Перебиваю, чувствуя накатывающую неловкость. Артём не говорит прямо, но словно подталкивает к тому, что я должна выслушать Демида. Снова. А оно мне нужно?

Пусть живёт себе спокойно.

Главное…

Живёт.

Каждый раз, стоит подумать про то, как Юсупов рисковал жизнью, у меня в желудке всё скручивается. Тошнит и пальцы дрожат.

Он мог погибнуть.

Если бы оставил пистолет на берегу, а его отец решил пристрелить.

Если бы не вынырнул, а его утянуло на дно.

Если бы…

У меня каждый раз перед глазами темнеет, когда я представляю это.

– Вот год назад, если бы, не приведи Господь, Демиду понадобилась пересадка почки, – Артём будто хочет добить меня.