В течение какого-то времени между Гитлером и армией не было открытой вражды. Позицию Гитлера в отношении армии в первые годы наглядно иллюстрирует прием, который Гитлер оказал Секту по возвращении начальника Генерального штаба в 1935 году из Китая. Гитлер отправил генерала встретить Секта в Басле, а затем принял его в имперской канцелярии в присутствии Нейрата и Бломберга. Гитлер спокойно выслушал, как Сект пространно рассуждал о необходимости придерживаться определенного политического курса в отношении Китая. Сект был приятно удивлен и счел Гитлера объективным, вежливым, человечным, но самоуверенным. Какое-то время Сект обольщался мыслью, что пользуется благосклонным вниманием Гитлера. А затем внезапно произошло то, чего он никак не ожидал. Риббентроп подписал антикоминтерновский пакт с Японией.

Хотя про себя Гитлер подсмеивался над китайской армией Секта, он поддержал кандидатуру генерала Фалькенхаузена, отличного солдата, в качестве преемника Секта в Китае. В 1938 году китайское вооруженное формирование под командованием Фалькенхаузена добилось блестящей победы над японцами в Шантуне, после чего японцы заявили протест, требуя отозвать Фалькенхаузена. Гитлер подписал приказ о возвращении Фалькенхаузена, и тот крайне неохотно, под угрозой репрессий в отношении семьи, был вынужден подчиниться.

В 1935 году высшее армейское командование еще не потеряло веру в возможность надежного сотрудничества с Гитлером, так что на ранней стадии борьба Бека была не чем иным, как попыткой восстановить для Генерального штаба то положение, которое занимал его имперский предшественник. На тот момент еще не существовало сколько-нибудь принципиального конфликта с режимом. Противоречия возникли в процессе решения организационных вопросов. В ряде меморандумов, подготовленных для Фрича, Бек подчеркнул тот факт, что, поскольку Германия континентальная держава, сухопутные войска являются ее решающей силой, а ими руководит Генеральный штаб. В таком случае отделы оперативного планирования ВМФ и ВВС должны подчиняться оперативному штабу сухопутных войск. Эти соображения были направлены в основном против Бломберга и вермахта с его отделом национальной обороны.

1 октября 1935 года Рейхенау принял командование 7-м армейским корпусом в Мюнхене. Его преемником на должности в военном министерстве стал Вильгельм Кейтель, сын которого женился на дочери Бломберга. Кейтель, бывший артиллерист, полностью придерживался мнения Бломберга, что в Германии произошла «величайшая в мировой истории революция», и армия должна смириться с условиями, продиктованными новой эпохой.

Кейтель стал продвигать человека, о котором уже было упомянуто и который сыграл важную роль в дальнейших событиях. Этим человеком был Альфред Йодль. В 1935 году он возглавил отдел национальной безопасности и энергично принялся превращать его в оперативное управление военного министерства рейха. По мнению Фрича, Йодль был исключительно талантливым офицером, но прямо-таки патологически честолюбивым. Он, вне всякого сомнения, восхищался Гитлером, при этом испытывая определенное беспокойство. Йодль был выходцем из среднего класса и тяжело реагировал на взрывы ненависти Гитлера по отношению к офицерскому корпусу и среднему классу.

Как мы помним, первоначально Бломберг собирался создать собственный штаб. Но Йодль нацеливался на создание, при содействии отдела национальной обороны, своего рода верховного Генерального штаба, в чьем подчинении находились бы штабы армии, ВМФ и ВВС. В меморандуме от 5 декабря Бек, стремясь воспрепятствовать притязаниям Йодля, набросал схему для главнокомандующего армией. Он заявил, что главнокомандующего армией следует рассматривать как авторитетного советника кабинета и военного министра по всем вопросам, касающимся войны. В случае войны он должен командовать всеми родами войск и иметь полную самостоятельность. В чрезвычайной ситуации главнокомандующий, а не военный министр, должен быть последней инстанцией. Военный министр обычный координатор, который должен следить за тем, чтобы все рода войск действовали согласованно.

Все, что было написано в меморандуме относительно властных полномочий главнокомандующего, относилось также и к начальнику штаба. Отсюда становится ясно, насколько Бек стремился к восстановлению прежних отношений, существовавших между командующим и его начальником штаба. У Фрича с Беком имелись некоторые расхождения по этому вопросу. Фрич не испытывал желания за счет сокращения собственных полномочий позволить Беку обладать большими правами, чем другим руководителям ведомств.

Наконец все было улажено. Фрич подписал приказ, согласно которому на начальника Генерального штаба возлагалась ответственность за изучение всех вопросов, касающихся подготовки к войне и ее ведения. Это было компромиссным решением и в какой-то мере определяло положение Генерального штаба как мозгового центра армии.

Вполне понятно, что Фрич, поддержав предложения Бека, вступил в противоречие с Бломбергом. Бломберг, у которого и без того хватало проблем, увидел угрозу собственному положению. Он уже боролся с Герингом, но это был бессмысленный бой. Геринг, используя свое двоякое положение (главнокомандующий ВВС и рейхсминистр), смог обеспечить люфтваффе преимущественное положение.

Однако Фрич пока еще мог убедить Гитлера, что необходимо укрепить позицию армии. Приказом от 20 апреля 1936 года главнокомандующий сухопутными войсками был признан советником правительства по всем вопросам, имеющим отношение к войне на суше; Фрич и главнокомандующий ВМФ адмирал Рефер получили статус министров и могли приглашаться на заседания кабинета Гитлером или Бломбергом. Сложность заключалась в том, что кабинет не проводил заседаний, по крайней мере, заседаний, на которых принимались решения. Гитлер был одарен богатым воображением, но его нетренированный и недисциплинированный ум был не приспособлен к систематической работе. Кроме того, его постоянно преследовал страх, что, проводя заседания кабинета, он может неожиданно натолкнуться на сопротивление. Так что отчасти победа Фрича была номинальной.

Довольно любопытно, что склад ума Гитлера и его упорное желание пользоваться неконституционными методами оказывали на Бломберга такое же воздействие, как на Фрича. Долгое время должность военного министра оставалась мечтой создателей конституции. Теперь мечта осуществилась, но обстоятельства сложились таким образом, что должность оказалась чисто декоративной. Бломберг был не в состоянии выполнять министерские функции и оказывать влияние на политический курс. К счастью, он не был честолюбив и ограничился ролью простого солдата, выполняющего идущие «сверху» приказы.

XIII

Вот в таких условиях началась работа по восстановлению армии, и мало кто питал иллюзии относительно реальности поставленной задачи. Бек предполагал, что за семь-восемь лет удастся провести реорганизацию армии. Он был убежден, что только к 1942–1943 годам армия станет по-настоящему дееспособной.

Даже такой простой вопрос, как численность армии, вгонял Германию в безнадежную тоску. Франция, Польша и Чехословакия имели приблизительно девяносто дивизий, в то время как Германия с огромным трудом занималась формированием двадцати четырех. К концу 1935 года ни одна из них не была готова. Позже в Нюрнберге Йодль заявил, что период с 1935-го по 1936 год был самым тяжелым в германском перевооружении. Почти вся старая стотысячная армия была рассредоточена по небольшим учебным группам.