Ведьма подбиралась к этой полянке как лиса к курятнику, разве что не облизываясь. Уже забыты и таинственный чародей со помощники, и буйство сил за пределами круга. Нет мыслей ни о подруге похищенной, ни о муже и княжиче, в опасности нешуточной находящихся. Какая, в сущности, разница – если она своими глазами увидит одно из величайших чудес этого мира?

Оказавшись около заветной полянки, ведьма почувствовала еще кое-что. Вокруг плясали, веселились, прыгали и резвились… «Так вот какие вы, ветерки-ветерочки!» Малышей не было видно, но их присутствие она чувствовала так явственно, будто это были обычные котята или лисята. Они кувыркались, бегали вокруг, носились друг за другом. Один даже заинтересовался странным существом с метлой. Подобрался поближе, с детской непосредственностью принялся рассматривать, будто принюхиваясь, потом совсем осмелел – потерся о ногу и полез вверх, пробежался по коже, лаская и щекоча. Буяна заулыбалась, погладила малыша, когда он на плече ее оказался, – опять же ведьма она али нет?! Тот и вовсе обрадовался, на чувство светлое откликаясь, о щеку принялся тереться, волосы волновать. Ведьма вновь улыбнулась и тихо шепнула:

– И я тебе рада, чудо ты ласковое. Но пойдем посмотрим, что там на полянке делается. Поможешь мне?

И ветерок мигом откликнулся на ее просьбу. Соскочил с плеча, вперед прыгнул, словно за собой позвал. Как ни странно, Буяна его теперь среди других легко различала. Зашептались малыши вокруг и почти поволокли ведьму вперед. На краю полянки лишь остановились и, так же как женщина, к стволам многовековых деревьев прильнули, диво дивное разглядывая.

А посмотреть было на что.

Поляна оказалась на удивление большой. Трава на ней такая яркая, что и представить сложно. Цветы всех оттенков глаз радуют. Кое-где уже ягодки красными бочками к солнцу поворачивают. Лучики нежные сверху льются, все вокруг освещают, но жара не дают. А по полянке ходят, копытами осторожно ступают кони красоты невообразимой.

Один белоснежный, будто облака в небе синем. Грива до самых копыт волнами морскими спускается. Глаза умные, добрые. Ноги сильные, на бабках мохнатые. Рост высоконький. Другой конь – черный, будто ночь в бурю. Токмо очи на тьме этой посверкивают. Волосы гривы прямые словно стрелы у дружинников княжьих. Копытом нетерпеливо по земле бьет. Фыркает, зубы злобно скалит. К такому и подойти-то страшно.

Еще один, серый, поспокойнее будет. Ресницы томно опускает. Ногами стройными изящно по земле переступает. Изгиб шеи ровно дуга. Благородством так от скакуна и веет. Красавец – глаз не оторвать. Такую красоту в день пасмурный наблюдать можно. Вроде и хмуро вокруг, а цвета серые глаз успокаивают, на размышления настраивают. А последний конь – каурой масти. Будто каштан, только что из зеленой скорлупы выбравшийся. Взгляд с хитринкой. Игривый словно весенний ветерок. Красоту свою, грациозность до последней черточки знает, чувствует. Губы словно ухмыляются. Ну точно под опекой Красной Девицы Зари родился. Так же кокетничать любит. Да такому так и хочется рассказывать, как он хорош, а он будет внимать благосклонно и глазом умным и довольным косить.

Буяна сама заулыбалась. Не только внешне хороши были коньки. Силой могучей от них веяло. Никогда ведьма не думала, что когда-нибудь так близко к богам окажется. Вот оно чудо, за которое и жизни не жалко. Будет теперь о чем детям-внукам рассказать, коли будут таковые. Может, и плохо, когда беда в ворота стучится, да только жизнь состоит из мгновений, а они ценятся лишь по тому, вспоминаешь ты о них или нет.

Этот миг Буяна будет помнить столько, сколько ей богами отмерено.

Воины чужемирские действовали умело, к колдуну варлока не пуская и так и норовя окружить. Лихослав про себя ругался. Ему приходилось совсем туго. Надо было не только отбиваться от двоих отличнейших мечников, да еще и атаки мага предотвращать. А тот бил не только в варлока, но и в княжичей целился. Лишь опыт Лихослава и спасал от ошибки роковой. Но долго так продолжаться не могло.

Варлок поймал на меч удар одного из чужаков, колданул тут же «щит» малый с другой стороны, чтобы и под клинок второго врага не попасть, и время выгадать. Хитрость была в том, что «щит» сам по себе висел около чародея, ни в посохе, ни во внимании мага не нуждаясь. Это позволило ударить мечом первого врага и с посоха молнию синюю пустить в него же. Почти в упор получилось. Удар клинка воин принял на свое оружие, а вот заклятие беспрепятственно ударилось в кожаные доспехи. Однако то ли на них, то ли на их хозяина была наложена какая-то защита от магии. Хорошо еще, что не срикошетило. Впрочем, варлоку оно опасно не было: это колдовство его бы не тронуло, а вот Ворону могло достаться. Защита же просто потушила часть силы молнии, но не всю. Явно маг, в этом не слишком сведущий – а таких умельцев мало вообще, варлоки не так уж часто встречаются, – ее ставил. Чужак мгновенно понял, что случилось. Удар магии был похож на то, как если бы по голове чем-то приложили, не до такой степени, чтобы в обморок падать, но чувствительно. При таком положении дел координация рушилась, воспринималось все с трудом, а что уж о реакции говорить.

Воин махнул тут же мечом по кругу, варлока к себе не подпуская, понимая, что сам сейчас не справится. Однако Лихослав именно на такую реакцию и рассчитывал. Отвел посохом чужой меч, а своим в щель между доспехами пырнул. Вышколенный же Ворон мигом, подчиняясь движению коленей, вперед скакнул, потому как «щит» рухнул, а второй воин уже вновь – и не первый раз, до этого на «щит» удары приходились – заносил свой клинок. Чародей еле успел меч свой из тела вытащить, только выучка многолетняя и помогла.

Еще первый противник на гриву коня не успел упасть, а вновь запели клинки в пляске смертельной. Только на этот раз Лихославу полегче стало. Вот как бы еще до мага вражеского добраться? Но второй чужемирец крепко его боем связал. «А чтоб тебя!» Противник оказался опытный и терпеливый. Его ошибка со «щитом», стоившая его соратнику жизни, еще больше насторожила воина. Да и фантазией чужеземец обделен не был: приемы необычные так и сыпались на Лихослава. Пару раз чуть цели не достигли. Варлок ругался сквозь зубы, но сделать мало что мог – ведь еще и маг оставался.

Наконец варлок придумал, как ему действовать. Сцепились вновь воины. Мечи рыбками в их руках заплескались. Лихослав поднял посох вверх, в очередной раз колдовство мага вражеского по касательной отводя, только в этот раз он не только «щит»-купол поставил, а еще и молнией ударил, но до чужака или мага такая молния достать не могла, а вот прямо перед мордой коня ударить – самое то. Ворону-то что, и не к таким чудесам привычный, а вот скакун чужемирца испугался, когда перед самым его носом застреляло синим. Заржал, забил копытами, рванулся на дыбы встать. «Да, это тебе не на псах гигантских кататься!»

Отвлекся воин на то, чтобы успокоить коня. Ненадолго, прекрасно понимая, что именно этим и воспользуется противник, чтобы ударить. Но Лихослав и тут не стал действовать, как вполне можно было бы ожидать. Слишком уж хорош был его враг. Меч чародейский и правда пошел в нападение, но не стал тянуться до чужака – тот далековато был. Клинок скользнул вперед и полоснул по горлу коня, на дыбы поднявшегося. Жалко, конечно, животинку, но тут бой, а в нем нет места для жалости. Кровь брызнула из перерезанной шеи, стал скакун назад заваливаться. Чужак мигом сообразил, что к чему. Вытащил лапы из стремян и скатился с седла. Отпрыгнул, чтобы не завалило тушей. Этого-то и ждал Лихослав. Правильно рассчитал, совсем рядом оказался. Сверкнул меч в воздухе, и полетела голова зверя из Нижнего мира на землю нашу.