съезжу на станцию и пошлю телеграмму президенту. Сообщу, какие безобразия здесь творятся. Рего Баррос тоже узнает о случившемся. Проклятый Антонио Силвино думал, что я струшу! Это вы во всем виноваты! Сами ему потворствуете. И вот, пожалуйста. Такой человек, как Лула де Оланда, подвергся оскорблению со стороны этого бандита. У меня нет денег в несгораемом ящике, я беден, но я не дам этой собаке наступить мне на мозоль.

Начали прибывать хозяева из соседних энженьо. Санта-Фе принимало гостей со всех уголков долины. Известие о случившемся быстро разнеслось по округе. Дона Амелия поила гостей кофе. Мебель гостиной, рояль, картины — все было возвращено на свои прежние места. Лежавший на софе сеу Лула по-прежнему не подавал признаков жизни, — казалось, он спал глубоким сном. Виторино тараторил без умолку. Он, мол, не боялся и сказал бандиту все, что он о нем думал. Утреннее солнце освещало зеленые холмы Санта-Фе. Понемногу спокойствие возвращалось в подвергшееся нападению энженьо. Гости уехали. Дона Амелия занялась приведением в порядок разбросанных вещей.

— Амелия, кто там?

Сеу Лула очнулся было, но тут же снова впал в беспамятство. Пришли жены арендаторов, бедные женщины, не способные даже утешить. Дона Оливия кричала.

Виторино с разбитой головой поехал на станцию. Он намеревался послать телеграмму с просьбой принять срочные меры. Такой человек, как Лула де Оланда, не может терпеть подобного оскорбления. Он, Виторино, не станет, как Жозе Паулино, просить у бандита милости. Нет, он не склонится перед ним. И Виторино поехал на своей ослице, которая медленно плелась по дороге. Ехал, размахивая хлыстом и сам с собой разговаривая. Сын скоро уедет в Рио, а вместе с ним, наверное, и жена. Ну и пусть, он не станет упрашивать ее, чтобы она осталась. Он ни в ком не нуждается, уж таков он есть. Кровь все еще не остановилась и капала на белую рубашку и пиджак из альпаки. Птицы пели на кажазейрах. Ярко светило солнце, и лучи его проникали сквозь зеленую листву. Оно сильно припекало, но жар смягчался тенью колыхавшихся на ветру листьев. У капитана Виторино Карнейро да Кунья было в кармане пять милрейсов. Этого хватит, чтобы послать телеграмму. Что он напишет президенту? Что скажет полковнику Рего Барросу? Мысленно он уже составил текст. От имени народа Пилара, от имени честных граждан муниципалитета он попросит для населения гарантии. Полковник пришлет ему ответ, в котором воздаст дань его мужеству. Виторино Карнейро да Кунья не поступит так, как кузен Жозе Паулино, который готов чуть ли не обниматься с бандитом. Он, Виторино, ценой крови, ценой жизни отстаивает свои убеждения, смело глядя в лицо опасности. Ослица споткнулась и чуть было не упала вместе с ним. Он пришпорил ее:

— А ну давай, несчастная кляча! Моя добрая кобыла никогда не устраивала мне таких фокусов!

На изгороди весело щебетали маленькие попугайчики. Плантации сахарного тростника Санта-Розы походили на море зелени. Сахарный тростник шумел на ветру. Виторино должен был переправиться через реку, чтобы выехать на дорогу к станции. Голубое небо сияло над человеком, который не боялся опасностей. Когда его ослица свернула к реке, совсем рядом кто-то закричал:

— Кусай Хвост!.. Кусай Хвост!..

Он потряс в воздухе хлыстом, но тут силы покинули его. Ослица споткнулась еще раз на спуске и упала вместе с Виторино на землю. Хохот мальчишек заглушил пение птицы, щебет попугаев.

— Кусай Хвост!.. Кусай Хвост!..

V

Сообщения о налете на Санта-Фе заполнили страницы газет. Подвиг избитого Виторино был описан как пример мужества и бесстрашия. Покровители бандита заслуживали наказания. Газета «Норте» выразила недовольство правительством, которое допускает, чтобы политические шефы[49] становились соучастниками преступления и предоставляли бандитам убежище в своих имениях, в то время как полиция подвергает репрессиям противников существующего порядка. Все тот же храбрый соратник кандидата Рего Барроса, капитан Виторино Карнейро да Кунья, был ни за что ни про что арестован, между тем как кангасейро в двух шагах от столицы продолжали чинить свои безобразия.

И опять Виторино с перевязанной головой неутомимо ходил в Пиларе из дома в дом, завербовывая избирателей. При этом он говорил, что хотел бы посмотреть, осмелится ли Жозе Медейрос помешать ему. Он всячески поносил префекта Наполеона. Возмущался, что Жозе Паулино мирится с тем, что такой вор распоряжается в Пиларе общественной казной. Жители поселка слушали капитана Виторино, не придавая его словам большого значения. Никто не принимал Виторино всерьез. Ведь капитан жил в Санта-Розе, был двоюродным братом полковника, и, хотя болтал все, что на ум взбредет, землевладельцы не обращали на это внимания. Но все же ссора Виторино с Антонио Силвино заставила всех отнестись к старику с большим уважением. Он был единственным человеком в Рибейре, который посмел восстать против капитана. Теперь если Виторино говорил, что он проткнет кого-то кинжалом, то ему верили. На базаре негритята и уличные мальчишки перестали его дразнить и донимать насмешками. Сначала потому, что Луис, его сын, носил такую красивую форму, потом из-за ссоры с Антонио Силвино, которая вызвала у них восхищение. Только человек с большим мужеством мог решиться на то, что сделал старик! Кангасейро наводил страх на всю округу, и не было человека, который осмелился бы поднять голос против всемогущего капитана. Теперь никто уже не дразнил старика «Кусай Хвост». Виторино постоянно ругал богатых землевладельцев и дерзил им, как мог.

Майор Жозе Медейрос старался с ним не встречаться.

Как-то раз макаки лейтенанта Маурисио снова разбили бивак на базаре. Они прибыли из сертана. Лейтенант, обросший бородой, запыленный, тут же отправился к полицейскому комиссару для переговоров. Виторино был вызван на беседу. Комиссар хотел узнать, что произошло в энженьо Санта-Фе. Правительство дало ему приказ произвести строгое расследование о нападении на каза-гранде полковника Лулы.

— Лейтенант, мне нечего вам сказать. Если вы вызвали меня, чтобы арестовать, то вам это не удастся.

— К чему эти разговоры, капитан? Я вызвал вас не для шуток.

— Шуток? Я вовсе не шутник, лейтенант.

— Так вот, я выполняю распоряжение правительства!

— Хотел бы я знать, лейтенант: почему ваш отряд никогда не встречается с кангасейро лицом к лицу?

— Послушайте, старина, я вызвал вас, чтобы выслушать ваши показания по поводу того, что произошло в Санта-Фе. Вы знаете, со мной шутки плохи.

— Я только знаю, лейтенант, что нет человека, который бы заставил меня спрятаться под кровать. Когда со мной по-хорошему, я отвечаю вежливо, но если вы будете на меня кричать, я тоже начну…

— Верно, капитан. Я не хочу с