– Не понимаю я таких родителей, – вздохнул Белкин. – Разве им не надлежит прыгать до потолка, если дети нашли свои половины?

– Ты слишком мало живешь на свете, чтобы рассуждать на такие серьезные темы, – поморщился Антон. – Родители, в особенности матери, часто бывают большими собственниками: они не в силах выпустить детей из-под своего крыла! Тут и родительский эгоизм, и страх, что без гиперопеки с дитем случится какой-нибудь ужас-ужас, и тоска, и страх остаться одному – не знаю, чего больше… Не суть. Короче, Уразаева решила, что Лида обрадуется возможности получать приличный дополнительный доход и съехать от матери, чтобы обрести наконец самостоятельность.

– Так Уразаева не имела намерения убивать Лиду? – не унимался Белкин.

– Я бы так не сказал, ведь на случай, если Лида окажется чересчур принципиальной, Уразаева заготовила план «Б»! Она была в курсе того, что Лида лечилась от депрессии и страдала расстройством сна. Чего она не знала, так это названия препаратов, которые принимала коллега!

– И решила воспользоваться феназепамом?

– Ну да, как часто назначаемым… Это была ошибка, которую вы заметили, Алла Гурьевна!

– Получается, Уразаевой не удалось уболтать Ямщикову?

– Нет. Она попыталась прощупать почву насчет привлечения Лиды к своей деятельности, сочтя, что помощь ей не помешает, однако быстро сообразила, что Ямщикова не настроена сотрудничать. Тогда она сменила тактику – принялась рыдать и говорить, что ее убьют, если она не исправит ситуацию.

– Уразаева пожаловалась Лиде? – уточнила Алла.

– Ну да, – кивнул Шеин. – Сказала, что давно хочет «вырваться из порочного круга», но ей, понимаешь, не позволят это сделать – только вперед ногами!

– И Лида поверила?

– Похоже, да. Она сказала, что у ее матери есть знакомый в Следственном комитете, и предложила Уразаевой вместе обратиться к этому человеку. Ямщикова пообещала замолвить за коллегу словечко, и та сделала вид, что согласилась. Уразаева притащила с собой бутылку дорогого вина. Оно пригодилось бы и для плана «А», и для плана «Б»: в первом случае они бы выпили за успешное будущее сотрудничество, а во втором – за новую, честную жизнь. Настроение у Лиды было подавленное, ведь накануне она поругалась с Павлом, к которому, несмотря ни на что, все еще питала теплые чувства. Поэтому она не отказалась от бокальчика. Уразаева улучила момент и подсыпала визави в вино растертый в порошок феназепам, лошадиную дозу. Когда Лида заснула, она вытащила ее на лоджию и попыталась спихнуть вниз…

– Но девушка неожиданно пришла в себя, – пробормотала Алла. – Стала отбиваться, но…

– Но шансов у нее не было, – вздохнул Дамир. – Она ведь была такая щуплая, маленькая, а Уразаева – баба крупная…

– Прежде чем сбросить Лиду, Уразаева подчистила за собой. Она убрала свой бокал, прихватив его с собой, стерла отпечатки со стола и с бутылки и подложила лекарство в шкафчик для медикаментов. Уразаевой повезло неимоверно: она думала, что сразу же свалит из квартиры, пока никто не заметил труп на асфальте…

– Но Лида упала не на асфальт, а на козырек, расположенный над магазином на первом этаже! – воскликнул Белкин.

– Точно! Именно поэтому никто ничего не заметил до утра, и Уразаева спокойно удалилась. Только она не учла, что ее увидят выходящей из квартиры жертвы. С другой стороны, капюшон она надвинула так низко, что лица было разглядеть невозможно… Кстати, это ведь мы с вами знаем, что Уразаеву видела любовница Токменева, но она предусмотрительно не рассказала о казусе Иордану, понадеявшись, что ее невозможно разглядеть даже при желании, а спешившая на работу девица такого желания вовсе не имела.

– За что Иордан убил Уразаеву? – спросил Белкин. – Они ведь состояли в любовной связи, как же так?

– Дело в том, что Уразаева сильно переживала из-за того, что пришлось убить Ямщикову. Не из-за угрызений совести: она боялась, что ее вычислят. Поначалу ей казалось, что все идет по плану, ведь смерть Ямщиковой признали самоубийством на почве глубокой депрессии. А потом в дело вмешались мы, и она забеспокоилась. Начала готовить пути к отступлению, выставила квартиры на продажу. Еще до всего происшедшего Уразаева приобрела домик в Швеции и надеялась, что там ее никто не потревожит.

– У Швеции нет с Россией договора об экстрадиции преступников, – кивнула Алла. – Отличный план: успей Уразаева его осуществить, нам бы ни за что ее оттуда не выцарапать!

– Время поджимало, а покупателей на жилплощадь найти не так-то просто, особенно если заламываешь чересчур высокую цену. Уразаевой требовались деньги, много денег, чтобы вести безбедную жизнь в очень дорогой европейской стране, и «живых» бабок у нее было мало, ведь она все вкладывала в недвижимость!

– И она решила пошантажировать Говоркова! – догадалась Алла.

– Именно! Она вела записи, способные уничтожить не только Иордана и Говоркова, но и всех тех, кто пользовался их услугами – как в России, так и за границей, и она предложила чиновнику выкупить их у нее. Только вот Говорков не был склонен вестись на шантаж, потому и поручил Иордану убрать Уразаеву, точно так же, как до этого заставил ее избавиться от Ямщиковой.

– Убить собственную любовницу! – возмутился Белкин.

– Уразаева действительно была его любовницей, но Иордан, как мне кажется, не способен испытывать любовь ни к кому, кроме себя. Гораздо более важным ему представлялся тот факт, что она может выдать его и Говоркова. Без Уразаевой работать стало бы сложнее, но Иордан не сомневался, что хозяину удастся найти еще какую-нибудь бабу в опеке, не довольную своим положением и зарплатой, ведь «клиентская база» – самое главное, а остальное, как говорится, приложится. Он выманил Уразаеву под предлогом того, что Говорков согласился на ее условия, и назначил место встречи на трассе. Там он задушил ее и прикопал в лесочке, после чего отогнал ее авто подальше и бросил с ключами в зажигании. Иордан правильно рассчитал, что долго дорогая тачка не простоит бесхозной: ее приметили и угнали. Не знаю, как машина оказалась в поселке: скорее всего, бензин закончился и ее бросили.

– Да, – согласилась Алла, – видимо, угонщики не были профессионалами!

– Однако между местом, где Иордан избавился от тела, и тем, где обнаружили автомобиль Уразаевой, больше ста двадцати километров, поэтому без признания Иордана мы ни за что не нашли бы труп. А так, Иордан уже показал нужное место, и Уразаеву доставили в морг.

– Не думаю, что патологоанатом и эксперты добавят что-то новое к обстоятельствам ее убийства, – сказала Алла.

– Согласен, – сказал Антон. – Иордан вряд ли что-то скрыл – какой смысл?

Верно, смысла не было.

Алла сходила с докладом к Деду, а потом до позднего вечера сидела в кабинете с бумагами. Ей хотелось как можно скорее закончить это грязное дело, но предстояло сделать еще очень много. Допросить свидетелей и подозреваемых, связаться с полицией Норвегии, Швеции и Финляндии и поделиться именами граждан этих стран, вовлеченных в преступную схему, а также убедиться в том, что все дети возвращены в надлежащие условия.