В начале неолита большая часть населения севера современного Казахстана по-прежнему промышляла охотой и собирательством и жила на временных стоянках. Обитатели степи охотились на целый ряд диких животных, от лошадей и короткорогих бизонов до сайгаков и благородных оленей. Однако в 1980-х годах во время раскопок в селе Ботай обнаружилось, что примерно 5700 лет назад древние люди стали охотиться почти исключительно на лошадей. Приблизительно в то же время представители ботайской культуры, названной так в честь села, где велись раскопки, перешли к полуоседлому образу жизни: они определенно были не просто кочевниками, следовавшими за табунами диких лошадей. Ботайцы были гораздо сильнее привязаны к одному месту.

Большая часть костей животных, найденных в Ботае и сходных памятниках, датируемых 4-м тысячелетием до н.э., принадлежит лошадям. Совершенно ясно, что ботайцы очень часто употребляли конское мясо в пищу. На основании имеющихся данных можно также предположить, что охотники не просто отлавливали целые табуны лошадей, но и приносили туши обратно в поселение. Это ключевой элемент мозаики: лошадей не убивали и не разделывали на месте, как это делали обитатели Уоллис-Бич, а приводили домой. Археологи утверждали, что ботайцы отправлялись на охоту верхом, а также использовали лошадей в качестве транспорта. Однако по мере появления новых данных трактовка находок из Ботая и других памятников изменилась. Среди предметов, обнаруженных археологами, всего несколько наконечников для копий, зато много орудий, по-видимому служивших для выделки кожи: костяные предметы с характерными следами микроскопического износа. Эта информация навела ученых на мысль о том, что ботайцы не просто охотились на лошадей, но и содержали их и ездили верхом. Археологи пошли дальше и проанализировали имеющиеся свидетельства, чтобы проверить свою гипотезу.

Несмотря на то что форма костей различных видов лошади, в том числе домашней и дикой, отличается незначительно, считается, что наиболее характерной частью скелета являются пястная и плюсневая кости конечностей. Итак, археологи сравнили форму пястных костей, найденных в Ботае, с подобными останками из других памятников и с другой датировкой. Они заключили, что кости из Ботая более узкие и сходны с костями из более поздних памятников, в которых определенно находились останки домашних лошадей. Более того, своей «стройностью» они напоминали пястные и плюсневые кости современных монгольских скакунов.

Затем ученые изучили и зубы ботайских лошадей и сделали удивительное открытие. Они обнаружили стертую полоску на переднем крае одного из премоляров: эмаль зуба была полностью истерта, до самого дентина. Если вы когда-либо заглядывали коню в рот (главное, чтобы он был не дареный), то наверняка обратили внимание на расстояние между передними и задними зубами животного, называемое диастемой. Единственное, что могло вызвать такой износ зуба у ботайской лошади, – некий предмет, регулярно помещаемый в диастему, на которой тоже имелись следы истирания. На двух других зубах ученые также отметили менее выраженные признаки износа. С помощью радиоуглеродного датирования возраст первого, сильно изношенного зуба был оценен в 4700 лет. Помимо прочего, на поверхности четырех исследованных нижних челюстей были отмечены костные наросты в диастеме, как раз там, где у лошади располагались бы удила.

Наконец, археологи не обошли стороной и фрагменты керамики, найденные в Ботае. Проанализировав наслоения на внутренней поверхности осколков горшков для приготовления пищи, ученые нашли не только следы конского жира, но и жиров из кобыльего молока. Конечно, и охотники на диких коней тоже время от времени пробовали кобылье молоко, например, когда заваливали кормящую кобылу, но остатки молока на черепках глиняной посуды указывают на более регулярное его потребление. Вдали от центра одомашнивания овец, коз и коров и производства молочных продуктов, расположенного на территории Плодородного полумесяца, обитатели евразийских степей изобрели свой вариант молочного животноводства. Это был настоящий образ жизни, и экономика, основанная на производстве конского мяса и кобыльего молока, еще долго преобладала в Казахстане – и существует и по сей день. Алтайские скотоводы унаследовали этот древний жизненный уклад, и ферментированное кобылье молоко, известное как кумыс, и сегодня пользуется популярностью у народов евразийских степей.

Все три отдельные линии доказательств – кости конечностей, выраженные следы истирания зубов и употребление кобыльего молока – указывают на одно обстоятельство. Ботайцы древнего Казахстана отлавливали, доили и разводили лошадей уже в 4-м тысячелетии до н.э. Но это не означает начало какого-либо процесса. Здесь речь идет о том, что археологи называют «terminus ante quem»[44], а именно – к этому моменту времени процесс одомашнивания лошади уже завершился.

Истирание челюсти ботайских лошадей указывает на их знакомство с упряжью – возможно, уздечки использовались для перегона животных, но скорее всего – для езды верхом. Свидетельства существования самой ботайской культуры еще более ранние, чем это конкретное доказательство разведения домашних лошадей, возраст культуры оценивается в 5500 лет. При этом, вероятно, езда верхом появилась еще раньше. В причерноморских и прикаспийских степях в погребениях возрастом 6500 лет находят скелеты лошадей, а также костные останки коров и овец. Между этими животными определенно существует некая символическая связь. Поэтому археологи предположили, что лошади могли использоваться еще в те давние времена для выпаса других животных.

Новые свидетельства были обнаружены в дельте Дуная, на территории современных Румынии и Украины, где были найдены каменные булавы в форме лошадиных голов и курганы – погребения, типичные для степных культур, – возрастом 6200 лет. Это однозначно указывает на то, что наездники степей постепенно переселялись на юг. Внутри курганов вместе с усопшими помещали ожерелья из ракушек и бусы из зубов, а также топоры, крученые гривны и спиральные браслеты, сделанные из нового материала, который получали от торговцев из старых европейских городов на Дунае, – меди. Наступил энеолит, медный век, и этот сияющий металл стал символом престижа. С первыми миграциями степных народов связано не только распространение лошадей, но и появление нового языка – протоиндоевропейского, который дал начало группе анатолийских языков.

Итак, вероятнее всего, лошадей начали приручать и использовать для верховой езды за тысячу лет до появления ботайской культуры – в 5-м тысячелетии до н. э. К 4-му тысячелетию до н.э. – 5500–5000 лет назад, – как свидетельствуют данные археологических раскопок, лошади появляются в районе Кавказа, горной местности, протянувшейся между Черным и Каспийским морями, к югу от степной полосы. То же самое происходит и в дельте Дуная, к западу от Черного моря. Уже в слоях возрастом 5000 лет костные останки лошадей в некоторых памятниках Центральной Германии составляют 20 % всех останков животных. Связь предельно ясна: верховая езда и домашние лошади быстро распространялись. Появились эти два феномена и к югу от Кавказа. Останки лошадей чаще находят в Месопотамии в археологических памятниках, датируемых после 3300 г. до н.э. (5300 лет назад), как раз когда начинался расцвет шумерской цивилизации.