Русский батюшка совершенно не ожидал встретить среди иностранцев настолько, по православному, духовного человека. Он не стал задумываться, как в таком отдалении от православной культуры, ее очагов и центров, вне стен святых монастырей, их братий, паствы и всего, что помогало в свое время ему самому, мог воспитаться и проникнуться духом христианской веры, этот японец. Он просто поверил, зная, что не сам человек обретает веру, а есть она ни что иное, как дар Божий…

Бывший господин Накомура, ныне отец Филарет, совсем об этом не задумывался, он обрадовался обнаружившемуся единомышленнику и соратнику, так преданному Христу, как и он сам. Видя иногда, не чистых на руку, служителей церкви, он, тронутый таким подвижничеством, увидел в отце Иоанне не только родную душу, но и давно желаемого духовника…

Кроме всего прочего, оказалось, что протоиерей еще и духовный отец человека, спасшего в свое время его дочь, и ставшего ей мужем. История Алексея повергла Ясуси в шок. Он не затаил обиду на дочь, не раскрывшую ему эту тайну, понимая, что она посчитала это пока преждевременным. Желая принять непосредственное участие в его жизни, он порывался встретиться с ним, и был вторично поражен, услышав о сегодняшнем состоянии «Солдата».

Чувствуя свой неоплатный долг, Накомура твердо решил, предпринять все возможное от него, что бы, хоть как-то отплатить добром этому человеку. Для начала необходимо было попасть в институт, где он находился, и познакомиться с ситуацией и состоянием здоровья. Такая возможность представится через две недели, когда снова соберутся все родственники, и имеющие отношение к судьбе больного, в известном месте.

Времени, как раз, хватало. Он прибыл в Россию на месяц, а потому, после посещения останется еще неделя с небольшим, для принятия, какого либо, решения.

Отец Филарет понимая, что многого сделать не сможет, для начала изменил свое молитвенное правило, ради молитв о выздоровлении Алексея. Он дал сам себе слово, потратить все зарабатываемое своей литературной деятельности на родине, на медицинские исследования, плоды которых смогут помочь поставить Алексея на ноги…

Татьяна, через пол месяца, возвращалась на каникулы на две недели в Москву. Она еще не знала об улучшении состояния отца, но была полностью захвачена авантюрой со свадьбой, на которую они с Павлом дали согласие, и которая должна состояться в Санкт-Петербурге, через неделю. То есть к отцу она уже должна была приехать замужней женщиной.

Молодой человек долго придумывал для своей любимой разные объяснения и схемы, хоть как-то объясняющие сложность процесса заключения брака в их ситуации. И действительно, какой женщине, тем более, впервые проходящей подобное, понравится официально, якобы, быть женой не возлюбленного, а его брата, пусть, и как две капли воды на него похожего.

Если быть честным, то и сам младший Ослябин не понимал некоторых нюансов, точнее, некоторой их окраски. К примеру, став супругой его брата, она вынуждена будет выполнять не только некоторый круг обязанностей (здесь речь не о сексе, тут мы все понимаем, что настоящей спутницей жизни она будет только для Павла). Супруга дипломата обязана посещать официальные мероприятия, соблюдать обязательные меры безопасности, следить за своим поведением и контролировать себя во время нахождения вне дома, поскольку любое сказанное слово или несдержанное, пусть даже, справедливое, как впрочем, и действие, могут стать причинами не нужных, а порой и опасных скандалов. И это только видимая мизерная часть общего.

Ему очень хотелось точно представлять, как именно будет выглядеть их домашний уют и, вообще, семейная жизнь.

Вместе с этим пониманием, он не воспринимал серьезно возможную опасность, которой она может быть подвергнута. Подозрения, конечно, были, но существует система безопасности, охрана, да и не очень пока виделись причины, по которым, что-то могло произойти.

Так всегда бывает, когда все предпринимаемое на грани риска достаточно долго проходит гладко и безопасно. С Павлом постоянно велась работа по коррекции его психического состояния, самомнения, уверенности. В подобных мерах нуждается каждый, находящийся долго и безотрывно на острие смертельной опасности.

Осторожность и ее мотивация притупляются, даже у самых терпеливых и въедливых. Человек проводит и соблюдает необходимые меры безопасности, тратит на них прежние силы и те же эмоции. Заставить себя это делать не сложно, а вот напрячь мозг, чтобы он постоянно обрабатывал поступающую информацию, и делал это всегда охотно и кропотливо, ничего не упуская, проблематично, поскольку мы сами не всегда находим в этом рациональный смысл.

Как правило, внимание постепенно затуманивается, начиная с дальних подступов, которыми и являются родственники, тем боле жены. С ними появляется еще и аспект, связанный с личными, глубоко сердечными чувствами. Ревность, привязанность, сердечная апатия, надоедливость, обожание, уважение, неприязненность. Все это со временем становится гораздо сильнее, заглушаемого чувства самосохранение. При этом, свои личные характеристики и черты характера, как супруга, возносят человека на некоторую высоту, на которой побудительные мотивы могут вызвать любой экстравагантный всплеск, который, либо получится остановить, либо, пропустив, дашь возможность, кому-нибудь этим воспользоваться.

Другими словами, Павел, пока был не в состоянии полностью охватить возможные перспективы. Он всегда останавливался, в основном на приятном и желаемом, нормальном человеческом семейном счастье.

Не нужно забывать, что оба они готовились стать родителями. По маме это было заметно, хотя и давалось ей легко.

Татьяна тоже не задумывалась, над возможностью появления не праздных интересов к ним с Павлом, в связи с этим странным замужеством, у людей привыкших решать не единичные человеческие судьбы, а судьбы целых народов и государств. Ее персона попадала под такое «увеличительное стекло», которое позволит рассмотреть и то, чего она сама о себе никогда и не подразумевала. Она никогда никому не желала зла, а потому исходя из этого, предполагала, что так живут и остальные, по крайней мере те, кто её окружает и обращает на нее внимание.

Эта девушка бесповоротно верила в Проведение Господне, безоглядно подчинялась супругу, как Господу, и даже не стала спрашивать о причине необходимости стать официально по документам женой Петра Ослябина, а не Павла. Единственный вопрос, заинтересовавший её:

– А мы сможем быть вместе и воспитывать ребенка?… – Имел однозначный ответ, устроивший ее, да и его тоже:

– Конечно, все ради этого…, но будут некоторые нюансы, они тебе даже понравятся…, иии я всегда буду рядом, иногда даже незаметно…

Свадьбу сыграли не громко, но при большом количестве, достаточно специфического народа. «Утечка» о ее подробностях была доведена до дипломатических сфер (конечно, без подробностей, кто настоящий муж), что быстро слилось со слухами о ее талантах, дошедших до Европы из Японии, а потому интерес к ней был довольно большой еще до ее появление в известном обществе.

Визуально определяемая беременность вопросов не вызвала, поскольку Венчались молодые до зачатия, о чем знали почти все гости, поскольку это было объявлено официально.