Помните анекдот? Бредёт турист по Сахаре: «Ну и пляжотгрохали, блин…»

– Мама моя родная. – Макарон, прикрывая лицорукой, в изумлении уставился на три ослепительно яркие звезды, в которые подотвесными лучами полуденного светила превратились одетые полированным камнемпирамиды. – Играют прямо как брюлики…

– Впрягайся в пахоту! – Не отрывая глаз от экранапортативного индикатора, Хомяков принялся осторожно отмечать границы хрональнойдыры. Сделай сам – душа не будет болеть… Положив последний камень, онвнимательно огляделся по сторонам.

Карта не подвела.

Совсем неподалёку просматривалась грандиозная фигураСфинкса. Загадочное выражение каменного лица Хомякову очень не понравилось –слишком уж отмороженное. Вот сейчас раскроет рот и примется вслух выдаватьнечто такое, о чём Семён Петрович даже думать-то избегал…

В паре сотен шагов от каменного монстра высилась пирамидаХеопса, за ней виднелась вторая – Хефрена, а самая дальняя – Микерина – была втройке исполинских сооружений замыкающей.

Между гробницами и монолитом Сфинкса зеленела небольшаяпальмовая рощица, и, повернувшись к Макарону, Хомяков указал на неё рукой:

– Пока там кости кинем.

Подтянувшись под сень деревьев, тяжеловесы-мокрушники живосменили экипировку, прикинувшись по-летнему. Проверили вооружение и, кряхтя,взвалили на плечи тяжёлые рюкзаки со взрывчаткой. Дай-то Бог, чтобы на обратномпути рюкзаки, радикально поменявшие начинку, сделались ещё тяжелей…

– Все по железке, – осклабился Макарон, и командапод водительством Хомякова двинулась по направлению к Сфинксу.

Из-под лап каменного монстра были явственно различимы голоса– это заунывно пели жрецы в подземном храме Гора. «Я вам дам опиум для народа…»Будущий цезарь схватился за противотанковый гранатомет РПГ-7, прицелился инажал на спуск.

Двухкилограммовая граната попала точно в цель, раздалсястрашный грохот, во все стороны полетели осколки камней, и Чекист, хохоча,восторженно заорал:

– Эко ты харю-то ему отрихтовал, Семён Петрович, прямов нюх!

Пение оборвалось, и к подножию Сфинкса откуда-то выбежалагруппа бритых жрецов в белых одеждах. При виде обезображенного лица колосса ониподняли было хай, но быки шмальнули по ним из «калашей», и жрецы, вытянувшисьна раскалённом песке, успокоились навсегда.

Привычно обшмонав безжизненные тела, тяжеловесы надыбалипару перевесов из рыжья, а Папа лично содрал с шеи Верховного Мистика храмабольшой крест – наша эра, не наша, а крест был, оказывается, в ходу.Действительно, опиум.

– Босота, – охарактеризовал он добычу. Иповернулся к Чекисту: – Далеко ещё?

– Если верить плану, от силы верст пять, а сколько внатуре, одному Аллаху ведомо, почти сорок веков прошло… – Хомяковскийподельник развернул красочный рекламный проспект какой-то турфирмы и, сненавистью глянув в безоблачное небо, пересохшими губами прошептал: – Ну,Ташкент.

Однако воду из фляги он глотать не стал, а, подержав во рту,сплюнул на песок – к немалому удивлению остальных, уже успевших залить в себяпорядочно влаги. Потом взял направление по компасу и махнул рукой:

– Вон туда.

Довольно скоро двигавшиеся нестройной толпой «братки»уловили живительное дыхание прохладного ветерка, донёсся парфюмерный ароматцветущих роз, а безжизненный ландшафт стал меняться на глазах. Бандиты достигликонечной цели своего путешествия – оазиса с уютным, изюмно-финиковым названием:Фаюм.

Когда-то в этом месте была лишь пустынная котловина,окруженная со всех сторон прожаренными на солнце, мёртвыми скалами. Почти задвадцать веков до Рождества Христова фараон Аменемхет руками тысяч рабовотделил восточную часть котловины, воздвигнув плотину высотой с двухэтажныйдом, толщиной у основания около ста шагов и длиной более сорока километров.

В результате разливы Нила образовали здесь порядочныйводоём, называвшийся Меридовым озером и считавшийся одним из чудес света.Благодаря ему пустынная местность быстро превратилась в цветущий край – Фаюм,где двести тысяч человек жили в изобилии и достатке.

Однако Хомякова гидротехнические достижения древних египтянволновали менее всего. Пристальный интерес бизнесмена был нацелен на восточнуюграницу оазиса. Туда, где находилось огромное здание в форме подковы,занимавшее участок земли в тысячу шагов длиной и шестьсот шириной. По привычнымнам меркам – ничего особенного, так себе домик. По меркам сорокавековойдавности – полноразмерная крепость.

Это был знаменитый Лабиринт, также построенный Аменемхетом.Величайшая сокровищница Египта, в которой за многие века поколениями жрецовбыли собраны поистине несметные богатства. В огромном здании было два яруса –наземный и подземный, а в каждом из них – по полторы тысячи комнат, снабженныххитроумными запорами, тайна которых была доверена лишь нескольким жрецам. Всехостальных ожидали ловушки в духе фильмов про Индиану Джонса.

Всех остальных – но не Семёна Петрович Хомякова. На ИндиануДжонса он, может быть, и не тянул, зато у его людей были при себе отмычки.Самые универсальные, какие только бывают. И в количестве, вполне достаточномдля предстоявшего дела…

Между тем, изумленно глазея по сторонам, бандиты углубилисьв тамариндовую рощу и, опустившись по команде Макарона в густую, пестревшуюцветами траву, устроили недолгий привал. Разжигать огонь было не велено, апотому, слегка закусив отвратительно тёплой тушёнкой и не менее мерзкими«Сникерсами», потерявшими от жары всякое подобие, образ и вкус, «братки» сновадвинулись в путь. Они обходили Меридово озеро по большой дуге, и лишь когдараскаленный диск солнца сделался медно-красным и начал исчезать за верхушкамисмоковниц, Чекист приложился к биноклю и задумчиво произнёс:

– Не обманул, сука.

Он имел в виду Геродота, назвавшего Лабиринт вторым чудомсвета.

…В условиях трёхмерного пространства и одномерного временимножественность существования невозможна. Однако в условиях шестимерногопространственно-временного континуума она становится совершенно естественной,поскольку при этих условиях каждая точка времени соприкасается с каждой точкойпространства, и всё существует везде и всегда. В континууме, который изображёнВеликим пантаклем Соломона, идея множественного существования подразумеваетсясама собой, то есть перемещение во времени становится привычным делом, лишённымкакого-либо налёта мистики…

Из дневника Поликарпа Звягинцева.

Грандиозное здание сокровищницы, воздвигнутое неподалёку отберега Нила, вплотную примыкало к снежно-белой пирамиде, вдвое меньшей, чеммемфисские. В лучах заходящего светила Лабиринт казался гигантской серойподковой, в натуре приносящей изменчивый бандитский фарт.

Вскоре был объявлен привал, и после лёгкого перекусавсухомятку рядовым членам команды было разрешено «придавить харю». Сам жеХомяков и Чекист с Макароном принялись «лабать фидуцию» – вырабатывать пландействий.