— Но без своей магии не очень быстро.

Он нежно коснулся ее распухшей щеки, а Эванджелина прижала пальцы к его губам.

— Просто я устала, и мне больно, ничего больше.

Не сомневаясь, что Эванджелина постарается остановить его, если увидит, что он делает, Лахлан крепко прижал ее к груди и у нее за спиной создал кинжал. Лезвие сверкнуло в свете огня, и он стиснул зубы, стараясь не воспоминать о том, как Ламон набрасывался на него с раскаленным кинжалом. Приставив острие лезвия к запястью, Лахлан крепче сжал рукоятку, чтобы остановить дрожь в руке. У него на лбу выступили капли пота, и он вытер их, напомнив себе, почему делает то, что делает. Прогнав из памяти картины того, как Урсула издевалась над ним, Лахлан закрыл глаза и провел холодной сталью по коже, а затем отбросил кинжал и осторожно перевернул Эванджелину на спину.

— Что ты… — Когда она увидела его запястье, у нее расширились глаза. — Нет, я не буду, я…

— Ш-ш-ш, Эви. Возьми свою кровь. — Он поднял руку над ее бледными губами, но Эванджелина, крепко сжав губы, отрицательно замотала головой. — Пожалуйста, позволь мне это сделать. Мне нужно это сделать ради тебя.

И ему нужно было это сделать и ради себя — доказать себе, что Гластонбери и все остальное осталось в прошлом.

Несколько мгновений Эванджелина всматривалась в лицо мужа, а потом неуверенно коснулась раны кончиком языка.

— Возьми ее. Еще.

Лахлан пошевелился, ясно демонстрируя свое желание.

Его тревоги оказались пустыми; страх, что из-за своего поступка он провалится вниз, в темную страшную бездну, где так долго жил, исчез. Взаимная любовь его и Эванджелины была слишком сильной, чтобы кошмары могли ее преодолеть.

Эванджелина подняла руку Лахлана и обвела ею в воздухе круг, чтобы забинтовать ему запястье.

— Ты уверена, что взяла достаточно? — нахмурившись, спросил он.

— Да. Спасибо тебе, — пробормотала она и потерлась щекой о его ладонь.

— Нет, я тебе не верю.

Приподнявшись на локте, он щелкнул пальцами в сторону камина и, когда там вспыхнул огонь, посмотрел на жену, ожидая от нее объяснения.

— Я подумала, что мы могли бы поделиться. — Лахлан собрался возразить, но она взяла в ладони его лицо. — Твоя любовь доставила мне больше счастья, чем когда-либо доставляла моя магия. Я знаю, чего стоило тебе сделать то, что ты только что сделал, и за то, что ты это сделал, я люблю тебя еще сильнее. Лахлан, у меня достаточно силы. — Ее губы дрогнули в улыбке. — А кроме того, таким образом мы стали действительно равноправными партнерами.

Сердце Лахлана переполнилось любовью к Эванджелине, и он улыбнулся насмешливому огоньку у нее в глазах.

— Ради тебя я готов на все. Я восхищаюсь тобой, Эви Маклауд.

— Означает ли это, что ты согласен делить ответственность за управление Островами и…

— О да, и делить заботу о малыше. — Лахлан рассмеялся, увидев ее гримасу. — Шучу. Не беспокойся, мы с этим справимся. А сейчас вместо того, чтобы говорить, я лучше покажу как сильно люблю тебя.

— Что ж, — она опрокинула его на спину, — раз мы равные партнеры, пожалуй, я первая покажу тебе свою любовь.

Замок Льюис

Май 1608 года

Сирена подтолкнула Эванджелину, оторвав ее от разговора с Элинной.

— Что…

Эванджелина запнулась при виде Лахлана, который входил в большой зал, неся торт с зажженными свечами. Элинна, вернувшаяся из будущего, принесла с собой не только искусство врачевания, но и традиции, поэтому Эванджелина была хорошо знакома с этим особым праздником. У Эванджелины на глаза навернулись слезы, когда она поняла, что муж приготовил для нее. В сопровождении членов семьи и нескольких друзей он подошел к возвышению, на котором она сидела, и они запели: «С днем рожденья тебя. С днем рожденья, дорогая Эви. С днем рожденья».

— О-о.

Эванджелина обмахивала рукой разгоревшиеся щеки, а ее горло сжалось от нежной улыбки, освещавшей красивое лицо мужа.

Лахлан подошел и поставил перед ней белый замороженный торт, а остальных отправил туда, где было сложено множество пакетов в ярких обертках.

— Это сделано не для того, чтобы ты грустила, Эви, — сказал он и, положив руки ей на щеки, большими пальцами вытер ее слезы.

— Я не грущу… Я… я счастлива, — с рыданием выдавила она.

Его взгляд потеплел, и Лахлан, наклонившись к ней, взял ее руку.

— Надеюсь, ты не будешь возражать праздновать свой день рождения вместе с моим. Это день, когда мы познакомились. И я считаю его знаменательным, потому что до тебя в моей жизни было мало смысла и счастья.

— Ну, спасибо, — сухо заметил Эйдан и заворчал, когда Сирена ткнула его локтем.

Сердце Эванджелины переполнялось любовью к Лахлану, но она была смущена всеобщим вниманием и, не зная, что сказать, выпалила:

— У меня нет для тебя подарка!

Его губы изогнулись в улыбке, и Лахлан, большой рукой обняв Эванджелину за шею, притянул ее ухо к своему рту и со всеми эротическими подробностями описал, что хотел бы получить от нее в подарок, что ожидает от нее позже этой ночью и что, в свою очередь, подарит ей. Под его горящим взглядом Эванджелина заерзала на стуле, обмахивая щеки.

— Дядя Лахлан, свечи, — напомнил Алекс.

— Да, свечи.

Лахлан так и остался в склоненном положении, и Эванджелина прекрасно понимала почему. Зная, в какое возбуждение привели его слова ее, она решила, что он поступил правильно.

— Эви, ты должна загадать желание, а потом задуть свечи, — объяснил ей Лахлан.

— Мне не нужно загадывать желание, — покачала головой Эванджелина и, оторвав взгляд от дрожащих огоньков, посмотрела на мужа. — У меня есть все, что мне нужно и чего мне всегда хотелось. У меня есть ты. — И, обведя взглядом собравшихся вокруг стола, добавила: — И все вы.

Джейми заглушил женские хлюпанья громким «ладно» и с помощью Алекса начал задувать свечи, а Ава и Оливия, забравшиеся к матерям на колени, забарабанили по столу, требуя своей очереди.

Краем глаза Эванджелина заметила сына Лахлана, Камдена, стоящего в стороне от остальных. Ощутив сочувствие к ребенку, она жестом позвала его, но нисколько не удивилась, когда он отрицательно покачал головой. Маленький мальчик еще должен был привыкнуть к ней. Эванджелина думала, что ему, вероятно, не нравится, что она лишает его внимания отца. Но Лахлан, по-видимому, считал, что дело, скорее, в том, что у нее такие же темные волосы, как у Урсулы.

После того как торт был съеден и распакованы все подарки — по одному на каждый ее день рождения, который прошел без празднования, — Эванджелина откинулась на стуле, наслаждаясь относительной тишиной в зале — дети ушли играть во двор под присмотром безумно любящих их дедушек и Фионы. Вполуха слушая разговор Сирены и Элинны, Эванджелина заметила, как Гейбриел и Лахлан тайком делали рукой знаки друг другу, и усмехнулась безуспешной попытке утаить от внимания женщин их бессловесные переговоры.