Приблизительно 13 000 испанок прибыли в Новый Свет к концу шестнадцатого столетия‹‹621››. Около 1508 жен сопровождали мужей-губернаторов, и первым здесь стал Диего Колон со своей замечательной супругой Марией де Толедо, племянницей герцога Альбы. Не удивительно, что прибытие стольких женщин привело к широкому распространению за океаном культа Богоматери, и к 1600 году сотни «марианских» часовен украшали дворы во дворцах Центральной и Южной Америки. Почти каждый город имел по крайней мере одну кофрадию (братство, в данном случае сестринство) Девы Марии, причем в ряды этой общины входили не только дамы-конкистадоры со своими служанками, но и индеанки, чернокожие рабыни, метиски и мулатки. Как мы видели в главе 10, в Новом Свете чрезвычайной популярностью пользовались женские монастыри. Таким вот образом женщины обретали возможность порвать зависимые отношения с тираническим миром мужчин. Как отмечал историк двадцатого века фра Луис Мартин, эти монастыри становились «оплотами феминизма, настоящими островками женственности»‹‹622››. Дева Мария воспринималась как посредница между женщиной и Господом.

Наиболее оригинальным «творением» испанцев в Новом Свете стали метисы, потомки европейцев и индейцев. Пожалуй, стоит уделить особое внимание, если учесть, сколь редки были подобные связи между англосаксами и индейцами Северной Америки. Разумеется, имелись очевидные причины упомянутой скудости союзов, не в последнюю очередь отсутствие урбанизированного общества у североамериканских индейцев, но это все же не должно было оказаться столь уж серьезной преградой.

В следующем поколении, скажем, в 1600 году, можно выделить такие градации (или касты) метисов:

1. Потомок испанца и индеанки (то же верно при смене гендерных «полюсов», как и во всех случаях ниже) — метис (mestizo).

2. Потомок метиса и испанки — кастисо (castizo).

3. Потомок кастисо и испанки — испанец.

4. Потомок испанца и чернокожей — мулат.

5. Потомок мулата и испанки — квадрон, квартерон (quadroon, cuaterón).

6. Потомок квартерона и испанки — сальто атрас (salto atras).

7. Потомок сальто атрас и индеанки — чино (chino).

8. Потомок чино и мулатки — лобо (lobo).

9. Потомок лобо и мулатки — хибаро (gibaro).

10. Потомок хибаро и индеанки — альварасадо (alvarasado).

11. Потомок альварасадо и индеанки — камбухо (cambujo).

12. Потомок камбухо и индеанки — самбойя (samboya).

13. Потомок индейца и мулатки — кальпамулато (calpa-mulato).

14. Потомок кальпамулато и камбухо — тенте-эн-эль-айре (tente-en-el-aire).

Часто встречались и иные обозначения.

Архипелаг, известный ныне как Филиппинские острова, а в шестнадцатом столетии именовавшийся «Западными островами» (las Islas del Poniente), заинтересовал Европу в 1521 году, когда Великая экспедиция Магеллана достигла островов так называемой Бисайской группы. Магеллан нарек этот ранее неизвестный архипелаг островами Святого Лазаря‹‹623››. Он добрался до острова Себу (Зебу) в составе того же архипелага — и был убит в глупой стычке в апреле 1521 года. Командование в конечном счете перешло к баску Хуану Себастьяну де Элькано, который с малочисленной командой сумел завершить путешествие и доказать, что Земля действительно круглая‹‹624››.

Эти плавания вынудили всерьез задаться вопросом о том, насколько далеко простирается власть португальцев над территорией, которую они считали Дальним Востоком и где начинаются испанские владения применительно, так сказать, к Дальнему Западу. Папа римский в 1492 году и Тордесильясский договор 1494 года прочертили границу через Бразилию и Атлантику, поделив мир на восток и запад. Но никто тогда не знал наверняка, что Земля круглая. Дипломатия столкнулась с новыми трудностями в 1520-х годах, после возвращения Элькано. Все удалось уладить только в 1529 году, по договору, заключенному в Сарагосе между Испанией и Португалией, согласно которому Испания отказывалась от притязаний на Острова пряностей (Молуккский архипелаг) и признавала приоритет португальцев на пространство за 117 градусом восточной долготы. Воображаемая линия пролегала от Ломбоа в будущей голландской Ост-Индии к Борнео и Сабе и достигала Китая в Сиамене, в 100 милях к востоку от Гонконга. Взамен испанская корона получила значительную сумму в 350 000 дукатов‹‹625››.

Этот договор не слишком-то устроил испанские кортесы, однако он нисколько не охладил интерес Испании к Ост-Индии и Филиппинам. Поэтому в обществе продолжались разговоры и фантазирование на эту тему, что, в свою очередь, стимулировало искателей приключений. Так, в 1540-х годах поистине неутомимый и почти (казалось) бессмертный воин Педро де Альварадо, удостоенный прозвища «Сын солнца» после покорения Новой Испании, стал собирать флот, целью похода которого было посетить и, возможно, завоевать некоторые из Западных островов. Альварадо соглашался оставить Острова пряностей (Молуккские) за Португалией, по договору 1529 года, но утверждал, что договор не затрагивает другие острова, открытые Магелланом. Антонио де Мендоса, дальновидный вице-король Новой Испании, который, быть может, и сам размышлял над отправлением подобной экспедиции в своем дворце в Мешико, заинтересовался этой идеей. Флот предполагалось разбить на две эскадры, северную под командованием Хуана Родригеса Кабрильо и южную под командованием Руя Лопеса де Вильялобоса, приходившегося, по всей видимости, двоюродным братом вице-королю Мендосе‹‹626››. В плавание собирались отправить 13 кораблей, и флотилия подобных размеров еще не выходила в Тихий океан. Родригес Кабрильо, опытный мореход, был португальцем по происхождению и побывал ранее в Новом Свете — с Педро де Альварадо на Кубе, а затем с Панфило де Нарваэсом в Новой Испании. Позже он служил советником в Гватемале при Альварадо.

Другой командир, Лопес де Вильялобос, был уроженцем Малаги, и его семья принадлежала к ближайшему окружению католического монарха Фердинанда. По характеру он был скорее человеком пера, нежели меча, и приходился шурином вице-королю Мендосы. В его распоряжение выделялось шесть кораблей.

Альварадо полагался пост главнокомандующего. Ведь столь великий человек вряд ли довольствовался бы меньшим. Но восстание индейцев-чичимеков в центральной Новой Испании заставило отложить экспедицию. Альварадо ощутил себя обязанным вернуться в Новую Испанию в 1540 году и попытаться спасти вице-королевство. Однако, о чем следует напомнить‹‹627››, в июле 1541 года его лошадь оступилась под дождем близ Гвадалахары, он упал и сильно пострадал, а спустя несколько дней умер.