про итоги расследования, я заметила в поведении Анаис что-то странное. Она будто бы была слишком сильно уверена в вине моих родителей.

Человек, который просто желает очернить и оболгать всякими небылицами, так себя вести не будет.

Поэтому, уже тогда у меня закралась неприятная мысль, что Анаис, возможно, было известно куда больше, чем могло показаться на первый взгляд.

Но сейчас, слыша, что она ко всему этому причастна и, более того, помогала уничтожать мою семью, ладони сами по себе сжались в кулаки.

А ведь мне казалось, что мое мнение о ней уже не может быть хуже. Я ошибалась.

Закрыв глаза, я постаралась не думать про то, что только что услышала про Рейнарда.

О том, что он, оказывается спал с Анаис.

Для таких мыслей пока что не время. Я позже утону в них.

Но уже сейчас мне было очень больно.

— С этим нужно что-то делать, — произнесла Анаис, заставляя меня вынырнуть из размышлений. — Я имею ввиду Факторов. Пока что все идет идеально. Я очень люблю Кейла и скоро стану его женой. Все это благодаря вам и, естественно, в будущем я за это отплачу вам всем, чем смогу. Но из-за Факторов может наступить конец всему. Если они проговорятся, вы уже больше не будете в тени, а на меня будет найдено столько информации, что, если меня что-то и спасет от казни, то только моя беременность от Кейла. Но, если он продолжит расследовать, может узнать, что это ребенок не от него, а от вас. И все. Понимаете? Да? И меня и вас казнят. Причем, самым ужасным способом.

Анаис вновь шумно задышала, что приглушил звук шуршащего платья. Она поднялась на ноги.

Я, еще ближе прислонившись к деревянной поверхности двери, не моргая, посмотрела в пустоту коридора. Почему-то мне очень сильно было не по себе.

— Я прошу вас, умоляю, убейте Факторов, — произнесла она нервным голосом. — Сделайте это сегодня же. Да, я знаю, что это будет не просто, так как они сейчас под стражей Кейла. Но он пока что даже не подозревает, что кто-то может попытаться их убить, а, значит, охрана не усилена. Для нас это шанс. Прошу, Грегори. Умоляю. Сейчас слишком многое на кону. Я не могу потерять то, что с таким трудом добивалась.

Анаис замолчала. Наверное, слушала. А затем выдохнула. И сделала это так, словно у нее с плеч упала целая гора.

— Спасибо, — прошептала она. — Я вас благодарю. Обещаю, что в будущем не буду истерить. Да, я понимаю, что вы и так знали, что Факторов нужно было убрать. Просто… Просто мне было очень страшно, но, сейчас, когда вы сказали, что разберетесь с проблемой, мне стало намного легче.

Разговор был окончен и я, даже предположила, что Анаис вот-вот выйдет, но она осталась в комнате и, кажется, хлопнув ладонью о стол, раздраженно произнесла:

— Какой же он идиот! Придурок никчемный. Даже не может проследить за тем, чтобы этих ублюдочных Рори нормально подставили.

Голос сестры был пропитан колючим раздражением и, еще некоторое время находясь в комнате, она время от времени произносила какие-то едкие фразы. Уже их я целиком не разбирала, но, кажется, Анаис продолжала ругать Грегори Крамера и Факторов. Тот поток грязи, который она выливала на них, был неисчерпаемым.

Ее голос изменился лишь в тот момент, когда она произнесла:

— Так. Нужно возвращаться в зал. Может, удастся увидеться с Кейлом. Только… Нужно сильно расплакаться перед ним.

С какой же любовью она произносила имя кронпринца.

Я уловила звук приближающихся шагов и тут же отбежала в сторону. У меня были лишь считанные мгновения для подготовки, но к тому моменту, когда сестра открыла дверь, мне удалось сделать вид, что я просто шла по коридору.

— Анаис, — я произнесла это дрогнувшим голосом, после чего подошла к ней. — А я тебя везде ищу.

Сестра, увидев меня, широко раскрыла глаза и даже оступилась, но почти сразу взяв себя в руки, накинула на себя вид безграничной непринужденности.

— Что ты тут делаешь, Ирэн? Разве ты сейчас не должна быть с родителями?

— Я хотела поговорить с тобой.

— О чем? — она поджала губы. Этим ясно давала понять, что разговаривать со мной не хочет.

— Почему ты говорила про нашу семью нечто такое грязное? Что мы тебе сделали?

Анаис раздраженно цыкнула. Но выдохнув, напустила на лицо грусть. Внимательно наблюдая за ней, я словно в замедленной съемке, видела, как эмоции на лице Анаис сменялись. То, как из раздраженной стервы она превращалась в печальную девушку ангельского вида.

Насколько же великолепно она играла своими эмоциями.

— Я не знаю, почему все это говорила, — произнесла она, потупив взгляд. Казалось, будто она вот-вот заплачет. — Да, у меня всегда возникало ощущение того, что с твоими родителями что-то не так. Понятия не имею, откуда это взялось, но я очень сожалею. Ты не представляешь насколько. Ирэн, родители сильно злятся на меня? Я пока что боюсь попадаться им на глаза, но… очень хочу извиниться…

Я наблюдала за тем, как она оправдывается и врет. Это было так глупо, что я едва сдержала горькую усмешку на ее последних словах.

— Тебе не кажется, что лишь каких-то твоих непонятных домыслов мало для того, чтобы говорить самому кронпринцу, что наша семья воры и убийцы?

— Он мой жених. Я лишь делилась с ним своими опасениями и, думаю, имею на это право. Вообще, я беременна, поэтому оставь свои придирки при себе, Ирэн.

Слишком быстро Анаис стала выходить из своего ангельского вида. Словно по щелчку. Это давало понять, что на игры она не настроена.

— Разве твоя беременность может быть оправданием тому, что ты умоляла казнить тех, кто тебя растил и воспитывал?

— Заткнись, Ирэн. Ты не беременна и поэтому не понимаешь, что такое, когда эмоции скачут так, что ты их контролировать не можешь.

— Я наслышана о том, что беременные девушки могут заплакать или обидеться из-за какой-то мелочи. А еще съесть шоколад с соленой рыбой. Но, чтобы просить отрубить головы своим родителям — такое я вижу впервые. — спокойно сказала я, а она вздернула подбородок.

— Я же сказала тебе заткнуться. Мой ребенок необычный. Это малыш кронпринца и сама Дама Кровей указала на то, что он будущее империи. Естественно, вынашивать его тяжело. А ты своими придирками портишь мне настроение. А если это как-то повлияет на беременность? Тебе голову отрубят, Ирэн.

Смешно. Она все еще пыталась угрожать мне, кажется, совершенно не понимая положения, в котором оказалась. Я тяжело вздохнула.

— Беременность превратно