Ещё одна лестница? Ещё ниже, ещё глубже? Да сколько ж им спускаться?!

Ступени винтом уходят вниз. Молли и Ярина прыгали сразу через несколько, едва не врезаясь в стены; стремительный хорёк опередил Молли и первым кинулся на высунувшегося им навстречу департаментского.

Был этот старшина — если судить по нашивкам, таким же, как у флотских, — то ли слишком храбр, то ли не слишком умён, а может, и то, и другое вместе.

Он начал облачаться в уже знакомую Молли броню, но не успел надеть шлем.

На красном лице с залихватскими усами смешивались ненависть, отвращение и страх. Ненависть явно побеждала, и руки уже поднимали странного вида ружьё с очень толстым стволом и казёнником.

Но то ли что-то заклинило в механизме, то ли департаментский не успел подключить как следует паропровод — руки его в тяжёлой трубчатой защите двигались слишком медленно.

Хорёк-Ярина взвилась в великолепном прыжке, метнулась коричневой молнией, когти впились в лицо человеку, и тот взвыл, выпуская бесполезное оружие.

Ярина извернулась с истинно хорьковой ловкостью и быстротой, оттолкнулась от брони, в единый миг исчезла за спиной старшины.

Тот застыл, шатаясь, прижимая ладони к залитому кровью лицу.

Ты должна его прикончить, Молли Блэкуотер!

Голос госпожи Старшей звучал в ушах Молли так, словно старая колдунья враз оказалась у неё за плечами.

Прикончить. Безоружного, с располосованными когтями Ярины щеками и лбом, а скорее всего, и глазами. Уронившего оружие.

Молли схватила тяжёлое ружьё; с натугой оттянула затвор. Так и есть — те самые похожие на шприцы устройства, которыми стреляли в неё саму!

Она с усилием подняла оружие, кое-как прицелилась человеку в открытую часть плеча. Выстрелила.

Шприц вонзился, ожил поршень, сам собой выдавливая жидкость через иглу. Департаментский замер, зашатался, уронил руки и рухнул без сознания.

Молли перепрыгнула через упавшего, торопясь за Яриной.

За коротким коридорчиком, где валялись детали брони, которые так и не успел надеть офицер Департамента, оказалось круглое помещение, всего шесть дверей; в середине — подъёмная платформа, в потолке — широкий люк.

Отсюда только один нормальный выход, другой — через опускную площадку. Молли лихорадочно огляделась — рычаги управления наверняка наверху, на следующем этаже. Если винтовую лестницу перекроют…

«То тебе придётся перебить их всех! — насмешливо бросила незримая госпожа Старшая. — Как тогда, под Мстиславлем!»

Ярина прыгала на всех четырёх лапах подле одной из дверей. Тяжело дыша, Молли остановилась.

Они прорвались. Они, две девчонки, прорвались в самое сердце Особого Департамента!..

Магия рычит и рвётся наружу, Молли с головой захлёстывает ненависть. Она покажет им всем, она разнесёт всё!.. Теперь, когда у неё вдосталь силы!..

«Осторожно!» — с тревогой каркнула госпожа Старшая. Вернее, Молли почудилось, что каркнула. Не могла госпожа Старшая ничего ей сказать, потому что лежала без сознания в своём далёком доме…

Конечно, вышибать дверь теперь, когда по ту сторону — её родители, крайне неосмотрительно, но выбора не было.

— Мама! Папа! Вы тут? — Молли схватила короткий рожок переговорной трубы, врезанной в верхнюю часть двери.

— М-молли? — раздался слабый мамин голос. — Молли, милая…

— Сейчас, мама! Сейчас я тебя освобожу! Только отойди от двери! Вбок, насколько сможешь!

— Молли…

— Отошла? Готова? Я открываю!

И ударила.

И это опять оказалось чересчур. Камеру заполнили дым и едкая пыль; но бронированная дверь с грохотом рухнула, Молли ринулась через порог.

Мама, согнувшаяся от кашля, задыхающаяся, кое-как прикрывающая лицо; Молли схватила её за руку, потащила за собой.

— Только ничего не спрашивай, мама!..

Но мама сейчас явно ничего не могла спросить.

Ярина, по-прежнему в облике хорька, прыгает уже у другой двери.

— Папа! Папа, ты?

— Молли, мисс Молли!

— Фанни!

Сила течёт легко и свободно. Эхо разносится далеко, сотрясая основания Норд-Йорка. Молли вновь ощущает себя, словно в доме госпожи Старшей, в те времена, когда она и помыслить не могла, что магия имеет свои пределы и может исчерпаться.

Дверь выбита.

Фанни выбежала сама, тоже задыхаясь и кашляя. Огляделась, мигом сообразила, что к чему, подхватила согнувшуюся в три погибели маму:

— Миссис Анна!.. Обопритесь на меня!..

Потом они выручили папу. И он, бедняга, только и смог, что обнять Молли, глядя на неё разом и со страхом, и с гордостью.

— Ярина! Ярина, где Билли? Где мой брат?!

Вместо ответа хорёк вдруг изобразил акробатический прыжок назад, настоящее сальто-мортале — и на ноги встала уже человеческая девочка.

Мама попыталась взвизгнуть, но вместо этого зашлась в кашле. Папа вытаращил глаза, и только Фанни словно бы и не заметила ничего необычного.

— Он там, внизу! Надо опустить вот это!

«Вот это» — железный табурет, более чем знакомый самой Молли. Площадка вокруг, знала она, поднимается; но, похоже, может и опускаться.

Папа и Фанни так и уставились на Ярину; мама снова зашлась в кашле. Правда, вентиляторы в Особом Департаменте, кажется, работали по-прежнему, дым с пылью хоть и не быстро, но засасывало в воздухозаборники.

Легко сказать — опускай! А как?!

— Мо-молли… деточка… Что происходит? — прорыдала мама.

— Ничего особенного, миссис Анна, — вдруг с заботливым и несколько наигранным спокойствием проговорила Фанни, по-прежнему обнимая свою хозяйку за талию и не давая свалиться. — Просто наша мисс Молли пришла вас освободить. И она — магик. Настоящий.

— А-ах! — только и смогла выдать мама. Папа глядел на Молли разинув рот.

Бедные вы мои, вдруг со странной снисходительностью подумала Молли. Вы не знаете, что это такое, когда сила клокочет, кипит и бурлит, требуя не просто выхода, но драки, — нет, не просто драки, но боя, сражения, великой битвы! Когда она поднимается внутри с ощущением едва не всемогущества. И пусть сгинут все, кто против меня!

«Охолони! — прокаркала Старшая. — Охолони, вразнос ведь пойдёшь!..»

Да ну тебя, старая! Я сама всё знаю! И вообще, ты мне чудишься! Я… я… ух, что я могу!..

И Молли, недолго думая, лёгким, невесомым, почти неощутимым движением взяла ещё силы. Прямо из воздуха — силы, сотканной из гнева и ненависти.