— Какого твоего положения, мразь?! — прорычал капитан, прежде благосклонный к опальным дворянам. — Ты — солдат, простой рядовой. Ты — гнусный убийца! Посмотри вокруг. На твоих руках кровь всех этих людей, ты в ответе за их страдания. Да тебя мало повесить! Будь моя воля, я бы сварил тебя заживо!

— Но вы ведь не станете? — Моран судорожным движением откинул волосы назад. Эта привычка осталась от прошлой жизни.

— Не стану. Зато лично затяну веревку на твоей поганой шее.

Потом его куда-то волокли, выбирали подходящее дерево, перекидывали веревку через нижний сук и искали бревно для подставки. Тьерн не почти не замечал этих приготовлений, истово молясь и призывая демона.

Мир вновь обрел четкость, когда Моран обнаружил себя стоящим на деревянном чурбаке с петлей на шее. Дерево оказалось огромным дубом, чья молодая листва умиротворяюще шелестела в высокой кроне. Узловатая кора была теплой на ощупь, и по ней деловито сновали вверх-вниз муравьи.

Веревка щекотала и колола шею, пенек под ногами шатался.

— Нет! Не делайте этого! Вы не можете убить меня! Он обещал!

— Что обещал? Кто обещал? О чем вообще орет это шаэлье отродье? — капитан, занесший ногу, чтобы выбить опору, замер.

И в этот момент Моран сквозь застилавшие глаза слезы увидел его. Чудище раскачивалось на хвосте совсем рядом и тонкие губы его были растянуты в ехидной улыбке.

Из горла Тьерна вырвалось сдавленное рыдание облегчения.

— Наконец-то ты пришел!

— О чем он? — капитан обернулся к остальным.

— Должно быть, спятил от ужаса, — предположил капрал.

Они не видели демона. Но так и нужно, ведь создание явилось только ему. Сейчас Моран видел в змеехвостом не чудовище, а спасителя.

— Спаси меня, ты обещал! — Тьерн протянул к нему руки.

— Знаеш-шь, я сс-солгал…

Зал Дренлелора был полон людьми. Они стояли вдоль стен, толпились между резными колоннами, напирали на ажурные решетки балконов. Пестрое разноцветное людское скопище нарушало строгую гармонию зала, который помнил еще того, в чью честь был назван. Даже гирлянды из цветов и зелени, обвивавшие колонны, перила балконов, свисавшие с потолочных украшений не казались столь неуместными среди древнего мраморного величия, как люди: разномастные, шумные, суетливые.

Будь его воля, Элвир предпочел бы обвенчаться с Альвой в родовом поместье Торнов в Майвэ, ограничившись лишь обществом ближайших друзей и родни. Так нет же! Благодаря желанию его величества приходится торчать здесь под пристальным вниманием множества глаз, среди людей по большей части чужих и неприятных. Торн больше переживал не за себя, а за Альву. Он-то за все эти годы хотя бы привык к подобным сборищам, хоть и не любил их, а вот девушке явно было не по себе, хоть она и старалась держаться, не показывая растерянности. Понять, что сейчас чувствует Альва, можно было лишь по неестественной бледности лица; по глазам, которые, казалось, стали еще больше и ярче; да по трепету маленькой ладошки, которую он крепко сжимал в руке. Ужасно хотелось обнять любимую, прижать к груди, спрятать от хищного любопытства толпы, а еще лучше подхватить на руки и унести подальше отсюда.

Но придется терпеть. Церемония в лучшем случае продлится еще часа два. Одно утешение, хоть и сомнительное — Валтору с Лотэссой доставалось куда больше внимания. Жадный интерес присутствующих в первую очередь сосредоточен на венчании короля, что позволяло его приспешнику с невестой оставаться хотя бы в условной тени.

Король с Лотэссой пусть и привыкшие быть в центре внимания, наслаждались происходящим ничуть не больше, чем Элвир и Альва. На лице королевской невесты, которая бледностью не уступала Альве, по большей части читалась надменная решимость. Однако стоило девушке на несколько мгновений перестать следить за собой, как красивые черты искажались усталостью и печалью.

И все-таки Лотэсса Линсар была прекрасна в день своей свадьбы. Ни бледность, ни тоска загнанного зверя, порой мелькавшая в фиалковых глазах не могли испортить образа будущей королевы Дайрии. Роскошное платье из пурпурного бархата, которое даже на вид казалось тяжелым, было щедро расшито золотом и драгоценными камнями. Густые темные волосы по традиции были распущены, окутывая хрупкую фигурку девушки словно плащом. Когда Валтор смотрел на нее, Торн видел в глазах друга гордость, восхищение, безграничную любовь и то же желание защитить, что снедало его самого.

Впрочем, у короля Дайрии для дурного настроения на собственной свадьбе были причины посерьезнее суетной толпы и мучительной тягучей церемонии.

Несколько дней назад пришло известие о заразной болезни, которая за короткий срок убила сотни солдат у границы с Имторией. Впору бы заподозрить руку самого Изгоя, если бы в донесении не сообщалось, что отравитель — Моран Тьерн. Помилованный, но лишенный титулов и состояния опальный придворный нашел таки способ отомстить своему королю. Валтор проклинал себя за слабость, помешавшую довести задуманное до конца и казнить негодяев. Теперь-то Тьерн с А‘Хэссом мертвы, вот только слишком много людей они утащили с собой за Грань.

Но при всей своей отвратительности вести с фронта не шли ни в какое сравнение с тем посланием, что доставили королю позавчера. В нем сообщалось о землетрясении, застигшем эларскую делегацию у самой границы. В равнинной части Дайрии не бывало землетрясений, тем более, такой силы. Мысли об Изгое сами собой лезли в голову. Хотя реальные последствия ужасного события пугали куда больше надвигающегося Заката Мира.

Элвир хорошо запомнил взгляд Валтора, когда тот оторвался от проклятой депеши.

— Я не могу сказать об этом Тэссе… сейчас. Ты ведь понимаешь? — он словно оправдывался.

Но Торн понимал. Он согласился с другом и так же решил придержать трагические новости, которые касались и его невесты, чтобы не омрачать обеим эларкам хотя бы день свадьбы. Было решено сообщить Лотэссе лишь о том, что ее брат не сможет приехать на церемонию. Само собой, настырная девушка стала допытываться причин, но жених каким-то чудом сумел ее отвлечь и успокоить. И поэтому сейчас он один нес тяжелое бремя, терзаясь в том числе и мыслями, что скоро Лотэсса все узнает и будет страдать.

Король делал все возможное, чтобы невеста не заподозрила ничего дурного. Он улыбался ей, держал ее руку в своей, а во время коротких пауз в церемонии даже позволял себе склониться и что-то прошептать ей на ухо. Должно быть, это были слова ободрения, потому что после них лицо Лотэссы озаряла почти искренняя улыбка.

Когда долгий обряд двойного венчания подошел к концу, Элвир и Альва смогли наконец вздохнуть спокойно, тогда как для короля с Лотэссой начиналось самое сложное. Согласно древним традициям коронация новой королевы должна была происходить сразу после заключения брачного союза.

На возведенном посреди зала пьедестале возвышался трон Дренлелора, высеченный из камня. Быть может, легендарный правитель и восседал на нем, не опускаясь до низменных удобств вроде подушек, но по словам старого короля Аритэра легче было восседать на груде камней, чем на престоле Дренлелора. Валтор усаживался на трон своего предка лишь в особо торжественных случаях, и тоже крепко его недолюбливал, особенно, когда сидеть приходилось подолгу.