Мне следовало бы сесть в машину и поехать в Бурленге, но я выжидала. Эмиль сейчас нуждался во мне. А Алиса уехала туда по собственной воле. Так она мне сказала. Я верила ей. Пока Керстин не в курсе, что она знает правду, все спокойно. Во всяком случае, я внушала себе, что Алиса вне опасности. Пока.

Я снова смотрю на телефон. 02:48. Все то же.

Повернувшись к стене, я закрыла глаза.

Проснулась я оттого, что Хенрик тряс меня за плечо. Он уже был одет и сидел на корточках рядом с кушеткой.

– Нам надо поговорить, – произнес он. – Пошли в кухню.

Муж вышел, не дожидаясь меня. Я натянула брюки и футболку с длинным рукавом, накинула джемпер Хенрика и вышла следом за ним.

– Сюда едет полиция. Они хотят, чтобы Эмиль рассказал, что произошло. У тебя нет возражений?

– Если он в состоянии, то все хорошо, – ответила я.

– Врач разрешил, – сказал Хенрик.

– Так и быть. Лучше не откладывать.

Хенрик посмотрел на меня поверх кружки.

– Ты что-нибудь собираешься сказать?

– О чем?

– Намереваешься обвинить кого-то в покушении?

– А разве это не покушение? – спросила я. – Его сбили, оставили раненым на дороге, и никто не взял на себя ответственность. Как это называется?

– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.

– Я звонила ей вчера.

Хенрик удивленно посмотрел на меня.

– Ты о ком?

– Вчера ты сказал, что у меня в жилах больше кофеина, чем крови, – сказала я. – И тут меня осенило, что у Изабеллы может не совпадать группа крови. Мне пришлось ей позвонить.

Я видела раздражение Хенрика, но продолжала:

– И знаешь, где она? Она в Бурленге. У Керстин.

– А знаешь, мне совершенно нет до этого дела.

Я отставила кружку с кофе.

– Не поверю, чтобы ты говорил это серьезно. Керстин пыталась убить нашего сына. Как ты не понимаешь – она не остановится ни перед чем, лишь бы скрыть свое преступление. Она украла мою дочь.

Хенрик с грохотом поставил кружку на стол.

– Это ты ничего не понимаешь, Стелла! Твоя дочь умерла больше двадцати лет назад. А твой сын жив. Эмиль здесь. Сейчас. Ты нужна ему.

– Я здесь ради него, – возразила я. – Ведь я здесь, Хенрик!

– Что нужно, чтобы ты прекратила это? Как далеко ты готова зайти? Ты готова принести в жертву все? Эмиля? Нас?

– Это что – ультиматум? Выбирай между дочерью и сыном – ты это хотел сказать?

Он не отвечал, молча покачал головой, глядя в пол.

Оставив его, я вышла в коридор. Зашла в туалет, сжала кулаки и принялась изо всей силы колотить ими по стене. Села на крышку унитаза, обхватив голову руками и стала ждать, пока пройдет приступ ярости.

Мужчины – странные существа. С ними невозможно иметь дело, когда они что-то вбили себе в голову. И вот такое тупое упрямство, которое демонстрирует сейчас Хенрик, каждый раз выводит меня из себя.

Достав мобильный телефон, я только теперь заметила, что кто-то прислал мне сообщение. Введя код, я увидела красную единицу над иконкой, изображающей эсэмэс. Я нажала на нее. Номер мне неизвестен. Я прочитала сообщение, но ничего не поняла. Потом прочитала еще раз, и мне стало ясно, что оно от Керстин.

Керстин

Моя бедная девочка. Ты больна, так больна. Мама позаботится о тебе. Скоро тебе станет лучше. Тебя перестанет рвать, перестанет тошнить. Скоро все пройдет. Когда ты уже не будешь отравлена. Когда из тебя выйдет все зло. Возможно, потребуется время, но я помогу тебе. Я тебя никогда не предам.

Зазвонил телефон. Он трезвонил и трезвонил и очень тревожил Изабеллу. Хотя она была без сознания, она начала метаться из стороны в сторону. Я сняла трубку, назвала себя и спросила, кто звонит.

Суровый мужской голос:

– Матс Хедин, Стокгольмская полиция.

Я чуть не бросила трубку. Меня совершенно не интересовало, что он собирается мне сказать. Но я проглотила обиду. Так я поступаю всегда. Керстин Карлссон всегда поступает правильно. Керстин Карлссон всегда старается сделать как лучше.

– Да-да, – ответила я. – И чем же я могу помочь вам?

– У меня к вам несколько вопросов по поводу вашей дочери, Изабеллы Карлссон, – сказал он, этот Матс Хедин.

Я слышала, что он говорит. Только не понимала, чего он хочет от меня.

– Алло! – сказал он. – Вы слушаете?

– Вопросы? По поводу чего? – спросила я.

– Вы давно с ней виделись?

Куда он клонит? Чего добивается? Я уже рассказала все, что думаю о Стелле Видстранд.

– Видела ли я Изабеллу? – переспросила я. – Почему вы спрашиваете? Ясное дело, я видела ее. Я только что вернулась из Стокгольма.

– Ваша дочь объявлена пропавшей, – сказал Матс Хедин. – Ее подруга Юханна видела ее утром в прошлую пятницу. До того, как Изабелла уехала с вами в Даларну. По ее словам, Изабелла собиралась вернуться в воскресенье, четыре дня назад. Но она не приехала. Она не позвонила, связаться с ней не удалось. Юханна говорит, что пыталась связаться с вами, но безрезультатно.

– Объявлена пропавшей? – воскликнула я.

– Учитывая ваше предыдущее заявление в полицию о том, что ее преследовали, мы относимся к этому очень серьезно. Но мы должны исключить вероятность того, что она у вас.

– Нет, нет, – сказала я. – Вы все поняли неправильно. Ее здесь нет. Дочь просто проводила меня до вокзала в Стокгольме. Не знаю, что там Юханна себе вообразила.

– Так-так. А когда вы в последний раз с ней разговаривали?

– Когда прощались у поезда на вокзале. Она пошла меня провожать, я же сказала. Не хотите ли вы сказать, что с ней что-то случилось?

Некоторое время Матс Хедин молчал.

– Этого мы пока не знаем.

– Эта женщина, Стелла Видстранд. Я знаю, это она. Если с моей дочерью Изабеллой что-то случилось…

– Ну-ну, никто не говорит, что что-то случилось.

– Она приезжала в Веллингбю, как раз перед моим отъездом. Стояла на улице. У дома, где живет моя дочь. Я сама все видела через окно. Эта женщина просто сумасшедшая. Она набросилась на мою дочь, напугала ее до смерти. К счастью, Изабелла сопротивлялась и убежала. Она пришла в квартиру вся в слезах. Ее буквально трясло.

– Почему же вы сразу нам не позвонили?

– Сколько раз я должна заявлять на этого человека, прежде чем вы примете меры? Я же говорила вам, что она опасна. Вбила себе в голову, что Изабелла – ее дочь. Пытается отнять у меня Изабеллу.

– Стало быть, вы не разговаривали с Изабеллой с прошлой пятницы?