скажем, дровосеки или водоносы. А были ещё вилланы, которые привозили в Солерно мясо, фрукты и овощи на продажу.

Быстро проверить весь список не было никакой возможности. К тому же, даже если бы выяснили, что виллан из пограничной деревушки подал прошение на пропуск, а потом по каким-то причинам за ним не явился – это мало бы помогло. Ясно, что пропуск исчез из дворца. И искать предателя следовало здесь, во дворце, а не за его пределами.

После полуденного отдыха мне доложили, что «принцесса» отправилась прогуляться по саду, отпустив служанок. И хотя Хильдика отговаривала меня, я всё равно отправилась в сад. Прогуляться. А заодно поговорить с «дорогой сестрёнкой» и, возможно, что-то разузнать.

Я велела слугам не беспокоить нас, прошла по дорожкам, посыпанным песком, и обнаружила самозванку у пруда, в беседке, увитой жасмином. Обманщица задумчиво смотрела на воду и теребила ветку жасмина, обрывая листья и бросая их на поверхность пруда.

Услышав шаги, она встрепенулась, подняла голову и просияла улыбкой, ничуть не смутившись при моём появлении.

– Любуешься на мой сад, бездельница? – сказала я, не утруждая себя вежливостью. – Не думай, что если тебе удалось обмануть моего отца и короля Рихарда, то всё получилось. За каждым твоим шагом следят, и что бы ты и твои сообщники ни спланировали, ничего не удастся.

Она выслушала меня спокойно, кивая в такт моим словам, будто соглашалась со всем, что я говорила, а потом смиренно спросила:

– Почему вы так сердитесь, дорогой брат?

– Не называй меня братом! – зашипела я, сжимая кулаки и наступая на неё. – Ты – гнусная лгунья, обманщица…

Но она не испугалась и продолжала смотреть на меня с той же задумчивостью, с которой до этого смотрела на пруд.

– Я знала, что вы красивы, ваше высочество, – сказала она вдруг. – Только вблизи вы ещё прекраснее. Правильно говорят, что вы умеете внушат любовь одним своим видом. Я буду молиться за вас на турнире.

– Молиться?! – я подскочила к ней, схватив за запястье и сжав изо всей силы. – Молись за себя, потому что за присвоение личности принцессы тебя ждёт пожизненное заключение. Если я не прикончу тебя раньше.

– Это как небесам будет угодно, – ответила самозванка.

Ей было больно, но она продолжала улыбаться, хотя губы дёргались.

– Просто знайте, – сказала она совсем тихо, – что бы я ни делала – это всё для вашей пользы. Это всё ради вас.

– Что за игры… – начала я с угрозой, и тут меня остановил гневный окрик отца.

– Что ты делаешь, сын? – отец подбежал к нам и оттолкнул меня, вставая между мной и лже-принцессой. – Не смей запугивать сестру! В отличие от тебя она проявила благоразумие. Я рад, что она приехала, несмотря на твои запреты. Это ты играешь в опасные игры с драконами. На кону наши жизни и благополучие Солерно, а ты только и думаешь, как бы уязвить короля Рихарда. Я недоволен тобой.

– Отец, это – не Аранчия, – попыталась объяснить я ещё раз, пока самозванка улыбалась мне из-за спины отца. – Она – обманщица. Гвардейцы, охранявшие ворота, сказали, что она приехала к городу одна, без сопровождения. Сестра никогда бы так не сделала.

– Она уже объяснила тебе, почему приехала одна, – возразил отец. – Что ей оставалось, если ты не помог с кортежем? Просто чудо, что с ней ничего не случилось по дороге!

– У неё лошадь не из нашей конюшни, – привела я ещё один довод.

– Лошадь? – переспросил отец растерянно, но зато самозванка не растерялась.

– Лошадь я купила по дороге, потому что моя захромала, – сказала она невинно. – Братец может проверить это. Может отправить слуг или съездить сам. Захромавшая лошадь стоит в монастыре, а новую я купила у человека по имени Равейн, у него постоялый двор на перекрёстке возле деревни Чёрные отроги.

Деревню я знала, и не сомневалась, что человек по имени Равейн существует, и можно было даже предположить, что у него, действительно, покупалась лошадь, но как проверить монастырь, который существовал лишь на словах? Чтобы разоблачить обманщицу, я должна была признать, что принцесса Аранчия не уезжала в монастырь, должна была объяснить, почему обманывала об этом, и пояснить, где же находилась и находится сейчас настоящая принцесса, а это породило бы ещё больше лжи. Или… заставило бы сказать правду.

– Конечно, проверю, – пообещала я грозно.

Судя по лукавой улыбке, самозванка прекрасно понимала, что никаких проверок не будет, и мне оставалось лишь стиснуть зубы в бессильной злобе. Только сдаваться я не собиралась.

– Но пока буду проверять, пусть посидит под стражей, – сказала я отцу. – Кто знает, что у неё на уме, кто её подослал и с какими целями.

– Ни слова больше! – повысил он голос. – Под стражей?! Ты бредишь? Твоя сестра может стать верховной королевой! Это великая честь для нашей семьи, а ты так упрямишься этому, что, похоже… – он запнулся, а потом закончил: – похоже, ты сошёл с ума.

– Я? С ума?.. Отец… – я не успела ничего сказать, потому что самозванка нежно обняла отца за плечи.

– Батюшка, не сердитесь на брата, – заговорила она так медоточиво, что меня чуть затошнило от приторности.

– Он ведёт себя, как… – сердито начал отец.

– …как заботливый брат, – закончила за него самозванка. – Только он не может понять, что мне нравится король Рихард, и я буду счастлива стать его женой.

Лицо отца прояснилось, и он растроганно погладил обманщицу по голове.

– Ты хорошая девочка, небеса воздадут тебе за послушание и смирение, – сказал он и добавил: – А ты, сын, не сердись на сестру. Я запрещаю тебе.

– Отец!.. – воскликнула я, хотя было ясно, что эту битву я проиграла.

– Ты волнуешься из-за вашего спора с королём Рихардом, – по-своему истолковал моё возмущение отец. – Бог с ним, с вашим спором, король уже и забыл о нём. А если вспомнит, то твоя сестра, – он ласково потрепал самозванку по щеке, – уговорит его проявить милосердие.

– Я сделаю всё ради благополучия Солерно и славы нашей семьи, – заверила обманщица, ластясь к нему. – Возможно, тогда братец простит мне самовольство…

– Он уже простил, – сказал отец, многозначительно посмотрев на меня.