Король Рихард молчал несколько секунд, а потом хмыкнул и тряхнул косматой головой.

– Как будто кто-то угрожает вам смертью, – проворчал он, но больше ни о чем не спрашивал и уселся в кресло, расставляя шахматные фигуры. – Что ж, старина, – обратился он к моему отцу, – давай ещё одну партию. Давно я в шахматы не играл.

Меня никто не задерживал, и я поспешила уйти. Я была уже на пороге, когда король Рихард спросил у моего отца:

– Говорят, твоя жена была чудесной женщиной?..

Я дёрнула плечом, услышав, что он расспрашивает о матери. К чему это любопытство? Как будто дракону может быть интересна давно умершая женщина.

А меня сейчас интересовали не мёртвые, а живые. Стрелой пролетев по коридору, не обращая внимания на поклоны придворных и слуг, я ворвалась в наши с Хильдикой покои, как ворвался бы дракон в свою пещеру, почувствовав вора.

Хильдика как раз собиралась переодеваться к ужину, и стояла перед зеркалом в одной нижней шёлковой рубашке, задумчиво прикладывая к плечам шёлковое же платье цвета морской волны. Ещё два платья – золотистое и алое – лежали в кресле, дожидаясь своей очереди.

– Наряжаешься? – прошипела я, со стуком закрывая дверь и рывком передвигая дверную задвижку.

– Что с тобой? – Хильдика обернулась, глядя с тревогой. – Что-то случилось?

– В этом городе много чего случилось, – отрезала я, – но тебя интересуют только тряпки и драгоценности.

Подскочив к сундуку, где уже хранились наряды Аранчии, я протянула руку к Хильдике:

– Дай ключ.

– Зачем тебе? – совсем перепугалась она и уронила платье.

Оно скользнуло вниз мягко, затрепетав нежными волнами, словно ткань была живая, и улеглось волной на полу.

Вместо ответа я схватила подсвечник и сбила напрочь замок, запирающий сундук. Откинув крышку, я принялась безжалостно выбрасывать платья, юбки, плащи, туфли и головные покрывала.

– Что с тобой? Что ты делаешь? С ума сошла? Это же лучший шёлк! – Хильдика бросилась ко мне, намереваясь остановить, но на полпути остановилась сама, в волнении переплетая и расплетая пальцы. – Анча, опомнись!.. – взмолилась она.

– Ещё скажешь про моё сумасшествие, – предостерегла я её, – получишь оплеуху.

– Да что происходит… – пробормотала она, чуть не плача. – Что ты ищешь?

Но я уже нашла и вытащила из сундука почти слежавшееся платье. То самое, в котором самозванка приехала в Солерно. Вернее, похожее на то самое. Здесь же лежали и мои туфли – с круглыми пряжками.

– Мерзавка, – я в гневе скомкала парчу и с размаху швырнула обратно в сундук.

– Кто – я?! – вспыхнула Хильдерика. – За что ты меня так?

– Не ты, – процедила я сквозь зубы. – Самозванка. Ты слепая, что ли? Моё платье – вот оно. Никто его не украл. Оно как лежало, так и лежит себе. Эта тварь полностью скопировала и ткань, и покрой. Чтобы повторить такую работу, – я в сердцах пнула сундук, – чтобы сделать такие же вещи, надо много денег. Очень много денег. Наша лгунья явно непроста. А король Рихард взял её под защиту. Это заставляет о многом задуматься.

– О чём, например? – спросила Хильдика, начиная подбирать разбросанные мною наряды.

– Например, о предательстве, – я взяла её за плечо, заставляя выпрямиться, а потом отобрала и отбросила платья. – Ты ничего не хочешь мне рассказать?

– О чём? – изумилась моя подруга.

Удивление её было вполне искренним, но я уже никому не могла верить. Как так получилось, что все против меня? Драконы, лорды, отец, какие-то неизвестные личности, подославшие хорошо обученную и снаряженную самозванку… А Хильдика хлопает глазами, будто ничего не понимает.

– Принцесса Аранчия появилась так кстати, – процедила я сквозь зубы. – Как раз, когда ты завела разговоры «признаемся, Анча! давай, признаемся!». И разоблачить её невозможно, если только не показать настоящую Аранчию, и не заявить во всеуслышание, что я дурачила всё королевство. За такое по головке не погладят, если ты понимаешь.

– Ты сама выбрала этот путь, – она побледнела, потому что я всё сильнее сжимала её плечо. – Но я помогаю тебе… Я на твоей стороне, что бы ты ни решила…

– Только вопрос. Что тебе хочется, чтобы я решила? Напялила платье и появилась перед королём Рихардом? На меня, я вся твоя! Так, что ли? А ты будешь свободна и умчишься в закат с герцогом Тюнвилем?

– Да что этот герцог у тебя постоянно на языке? – Хильдика смело встретила мой взгляд. – Может, дело не в герцоге, а в короле? Принц Альбиокко так смотрит на короля Рихарда, что можно подумать, он влюблён! А эти… – она запнулась, покраснела, но потом решительно закончила: – эти пятна у тебя на шее – они не синяки! Это от поцелуев! Это ты лжёшь и что-то скрываешь! И считаешь меня безмозглой дурочкой, предательницей хотя я всегда была на твоей…

– На моей стороне, – повысила я голос. – Помню, не повторяйся. Только откуда у скромной и целомудренной принцессы Хильдерики такие познания – насчёт поцелуев? Просветишь меня?

– Эту науку ты изучаешь сама, как я погляжу, – ответила подруга с необыкновенным хладнокровием. – И очень успешно, похоже.

– На что это ты намекаешь? – спросила я с угрозой.

– А ты на что? – не осталась она в долгу. – Когда появились эти драконы, я только и слышу от тебя упрёки и подозрения. Я была рядом с тобой столько лет. Думала, мы заодно, подруги… Но теперь вижу, ты считаешь человеком только себя, Анча. А я… Кто я для тебя? Домашний питомец? Удобная вещь?

– По-крайней мере, вещь промолчала бы сегодня перед дворцом, – сказала я жёстко и оттолкнула её. – А не лгала бы в пользу самозванки. Растерялась она!.. Кому ты врёшь? Я знаю тебя, как свои собственные карманы! Что за игру ты затеяла, Хильдика?

– Игру? Какую игру? – она снова побледнела и стала белее собственной рубашки.

– И главное, – продолжала я, – на чьей ты играешь стороне. На стороне моего отца? Короля Рихарда? Или тут подсуетился кто-то из пограничных лордов? Может, Ламброзо у нас такой хитрый?

– Я на твоей стороне, Анча, – Хильдика настаивала, и это бесило всё больше. – Как мне доказать тебе? Что