С великой покорностью он склонил голову. Князь гордо приветствовал, но вежливо. Они знали друг друга только с виду и из славы, и из соседства, не всегда дружественного.

– Вашей милости и мне, – откликнулся Герман, – не нужны свидетели и слушатели разговора. Отойдём немного, чтобы быть более свободными: я надеюсь, что разговор долгим не будет.

– Я вас слушаю, – сказал Витольд, – хотя не знаю, пора ли для разговора, когда оружие друг с другом начало говорить.

– На добрые слова всегда есть время, – говорил магистр с великой мягкостью и лестью. – Итак, вы поклялись уничтожить Орден?

– Рад бы быть в согласии, но… – начал Витольд.

– Мы не растрачиваем слов, – продолжал магистр, – дело короля Ягайлы и ваше – два разных, зачем их соединяете? Говорю вашей милости, не королю. Вы умножаете его силу, чтобы вам было тяжелее? Вы помогаете ему, когда должны думать о себе? Кто вам возместит потерянных людей, пролившуюся кровь? Когда Ордена не станет, король найдёт повод обратиться на вас. Разве так не бывало?

– Но сейчас иначе, – сказал Витольд.

– А! До времени! – говорил мягко магистр. – Я сюда пришёл намеренно, не для войны, мир несу и вам, и королю даже. Мы его искренне желаем. Вы сломили нас, потребуется время, чтобы поражения залечились, как раны.

– Чего хотите? Чего даёте нам? – спросил Витольд.

– Я вам принёс вашу Жемайтийю, мы отдаём её, не королю, но вам, только за то, чтобы вы ушли от Ягайлы и не помогали полной гибели христианского, госпитального Ордена.

Витольд усмехнулся немного издевательски.

– Госпитали переделали в зернохранилища, а Орден – в полки.

– Кто же нас к этому принудил? Мы несём свет, вы нам препятствуете.

– Что же ещё? – спросил Витольд немного нетерпеливо. – Что ещё?

– Вы слышали, мы отдаём вам вашу Жемайтийю.

– Кто же её отдаёт?

– Орден.

– Плауен может отказать.

Потом Герман повернулся лицом к людям, которых оставил неподалёку.

– Вот там стоит человек, высланный ко мне из Мальборга.

В дружине магистра был Куно Дингейм.

– Мы отдаём вам Жемайтийю, мы предлагаем вам постоянное перемирие.

Витольд задумался; заметив его колебания, крестоносец говорил дальше всё настойчивей.

– Ваша милость, не отбрасывайте так моей жертвы, как король Ягайло оттолкнул Плауена; дай вам Бог, чтобы об этом не жалели. Помогите мне достать до короля, дойти до Плауена и с Ягайлой мир будет.

Разговор так начатый, на минуту прерванный, несколько раз завязывался заново, закончился после двух часов тихого шепота; Витольд молчал, магистр говорил, настаивал, доказывал, и с более весёлым лицом наконец попрощался с князем.

Обе дружины потом быстро разъехались каждая в свою сторону, а Витольд поехал в лагерь, к которому вернулся ближе к вечеру. Ожидали его тут с великим нетерпением. У шатра стоял Кристин с Острова и несколько старейшин, которых Витольд, словно смущённый, приветствовал кивком головы. Знали его, что говорить долго не любил, не имел привычки объяснять свои поступки. Не рассказывая того, почему так решил, известил, что завтра магистра ливонского ордена сам приведёт к королю.

– А хоругви тут остануться? – спросил Кристин, смотря любопытными глазами на князя.

Витольд, как бы вынужденный, отпарировал:

– Я добился от магистра, что своё войско он отошлёт в Балгу и Бранденбург, только с пятьюдесятью всадниками едет за мной. Хоругви вернутся в лагерь.

Кристин склонил голову, не сказал ничего, а князь Витольд вошёл в шатёр.

Утром, предшествуемый своим герольдом, великий магистр объявился у Пассарги. Неохотно свернули лагерь. Опередил его князь Витольд с магистром Германом.

Под Мальборгом удивительно везло и невезло попеременно. В войске рассказывали различные невероятные события, которые понемногу отнимали дух. Издалека, на высоком замке, на стене часовни св. Анны был виден всему лагерю тот огромный образ Богородицы на золотистом фоне. Когда в ту сторону, на замок, направляли пушки, люди говорили, что они разрывались. В армии распространились слухи, что этот образ один оборонял замок и, что он не может быть взятым, пока его защищает эта его покровительница.

Длительная осада одинаково беспокоила всех, больше других, по всей видимости, силезцев и наёмных чехов, которых в замке было достаточно. Немало их также и в польском лагере находилось. Часто во время отдыха случалось повсеместным обычаем, что одни, стоя под стенами, другие на стенах, перебрасывались словами и воевали шутками и руганью; не раз также узнавали друг друга, потому что те, что год назад сражались в одной хоругви, плечом к плечу у короля Сигизмунда, находились теперь друг против друга, как неприятели.

Именно так узнали друг друга Чеслав и Маслав, два чеха, один из королевского войска, другой из тевтонского. А были они старые приятели с одной земли, с Болеславия.

Сначала они пожали плечами, глядя друг на друга, и покивали головами.

Потом как-то ночью, когда Чеслав стоял на страже, подошёл под стены Маслав, начали потихоньку разговор.

– У вас есть еда? – спросил Маслав.

– Ещё достаточно еды и питья тоже, – ответил Чеслав.

– Вы будете держаться?

– Наверно, послали за подкреплением к немцам; лихо их не возьмёт; денег море.

– А, ну этого было бы достаточно, пусть бы король взял замок, и вам и нам от этого лучше будет.

Начали потихоньку шептаться.

– Командуюшие всё делают, – сказал один, – если бы их не стало, замок бы сдался.

От Чеслава узнал Маслав, что крестоносцы за час до полудня собирались на совет в большой зале, своды которой опирались на один столб. Если бы в него попало ядро, рухнули бы стены и всех разом придавило. Никто из старейшин даже об этом заговоре не знал, его составили одни наёмники, чтобы однажды это дело закончить.

Окна большого Remter выходили на Ногат, где на пригорке стояли пушки; они были нацелены таким образом, чтобы ядром разрушить столб.

Подговорённый слуга, когда все крестоносцы и командующие были на совете, повесил на окне в качестве знака красную шапку. Выстрел был такой меткий, что каменное ядро, только на несколько дюймов не попав в столб, застряло в противоположной стене и находится в ней по сей день. Не получилось, решили наёмники сдать Мальборгский замок. Это отлично изображает тогдашнее польское рыцарство, потому что изменой воспользоваться не хотело, признав этот способ проникнуть в замок за недостойный шляхетских военных!

Тем временем, когда со стороны Зиндрама и военной рады Ягайлы поступали так великодушно, крестоносцы подкупали людей, высылали гонцов, использовали всевозможные достойные и недостойные средства и смеялись над тем простодушием польского рыцарства.

Можно уже было предвидеть конец там, где один из противников перебирал способы борьбы, а другой все считал хорошими, что вели к его цели.