Осмелевшие духовные лица, которым досаждал смещенный визирь, обратились к матери султана Мустафы с петицией, в которой указали на то, что ее сын совершенно не отвечает требованиям, предъявляемым к правителю империи, и убедительно доказали, что если он останется на троне, то это только усилит нестабильность и увеличит количество бедствий, которые уже испытывает государство. Лишь немногие выразили свое несогласие, когда было высказано мнение, что в интересах государства и в их собственных интересах, как слуг этого государства, Мустафу следует сместить, а вместо него возвести на трон старшего сына султана Ахмеда I, одиннадцатилетнего принца Мурада. К просьбе матери Мустафы пощадить ее сына отнеслись с уважением (лишенный сторонников, он не представлял никакой угрозы), и он снова исчез в покоях гарема. Когда в 1639 году он наконец умер, никто не мог решить, где его следует похоронить. Тело Мустафы пролежало семнадцать часов, прежде чем его без почестей предали земле на территории неиспользуемого хранилища оливкового масла, которое находилось во внутреннем дворе Айя Софии.

После смерти Ахмеда I прошло пять бурных лет, в течение которых было нарушено равновесие сил, определявших статус монарха. Султан по-прежнему считался высшим и законным носителем власти, но его слуги и прочие лица, входившие в его окружение, отбросили то почтение, которое прежде являлось отличительной чертой их взаимоотношений с монархом, и теперь соперничали друг с другом за достижение безграничного превосходства. Этой тенденции способствовало все большее стремление султана к затворничеству, а она, в свою очередь, привела к тому, что все громче стали звучать голоса тех, кто пытался применять власть, прикрываясь его именем. В число этих лиц могли входить его мать, великий визирь, главный черный евнух, придворные должностные лица, командиры янычар и прочие. Несмотря на все эти превратности, Османская династия каким-то образом сохранила власть, необходимую для того, чтобы внушать подданным преданность и энтузиазм. Этой власти никто серьезно не угрожал. Впрочем, живший в начале XVIII века бюрократ Мустафа Наима, ставший автором одной из главных османских хроник, сообщает о наличии слухов, согласно которым члены зависимой от осман династии крымских Гиреев во время хаоса 1624 года планировали свергнуть Османскую династию и самим занять место султанов. Хотя на протяжении столетия в провинциях неоднократно происходили выступления недовольных, подобные тому, во главе которого стоял Абаз Мехмед-паша, они не ставили себе целью полностью изменить существующую систему. В намерения бунтовщиков входило не свержение султанского режима, а лишь улучшение положения вожака бунтовщиков и группы его сторонников в рамках существующего режима. Таким образом продолжался мучительный переход от империи, султан которой был прежде всего воином, к империи, в которой его призывали (часто безуспешно) подчинить своей власти страну, рубежи которой становились все более неизменными.

Относительное спокойствие, которое воцарилось в Стамбуле после того, как в сентябре 1623 года на престол вступил юный султан Мурад IV, резко контрастировало с теми бедствиями, которые имели место в других местах. В Малой Азии все еще действовала армия, во главе которой стоял Абаз Мехмед-паша, а в Багдаде войска сформированного из местных жителей гарнизона убили губернатора. Формально находившиеся на службе у султана, эти войска едва ли можно было считать верными монарху. Губернатору Диярбакыра Хафизу Ахмед-паше было приказано разобраться с бунтовщиками. Ибрагим из Печа, который до этого приписывал Хафизу Ахмеду намерение идти на Стамбул, чтобы отомстить за смерть султана Османа, все еще находился у него на службе и оставил запись того, как он предупреждал своего начальника о том, что мятежники симпатизируют Сафавидам, которым они, возможно, уже готовы предложить Багдад. Последующие события показали, насколько проницательным оказался Ибрагим. Четырнадцатого января 1624 года один узурпировавший власть губернатора османский чиновник сдал крепость Сафавидам. Почти девяносто лет она находилась в руках Османской империи, и ее потеря предзнаменовала начало военных действий против Ирана, которые продолжались вплоть до 1639 года.

Несмотря на смещение султана Мустафы и тех, кто нес ответственность за убийство султана Османа, Абаз Мехмед-паша по-прежнему был не в ладах с правящей верхушкой в Стамбуле, но после того, как его армия была разбита возле Кайсери силами направленного из Стамбула очередного экспедиционного корпуса, он отступил на восток, к Эрзуруму, и попросил султана о помиловании. Хафиз Ахмед-паша также был помилован за потерю Багдада и в самом начале 1626 года стал великим визирем и главнокомандующим Багдадским фронтом. Однако впоследствии его сняли со всех постов за то, что после девятимесячной осады он так и не смог взять Багдад. Османские войска упорно сражались, но были атакованы с тыла находившимися на службе у шаха кочевниками. Они не могли надеяться на приход подкреплений и были полностью разгромлены. Севернее Сафавиды взяли другие опорные пункты Османской империи и подавили восстания своих вассалов в Грузии, чем показали, что они восстановили свою былую энергию.

Положить конец этому эпизоду войны с Ираном было поручено Кайсериели Халил-паше, последнему из великих визирей султана Ахмеда, который теперь снова получил эту должность. Помимо этого он отвечал за усмирение Абаза Мехмед-паши, который, несмотря на высочайшее помилование, оставался причиной беспорядков в Малой Азии. Абаз Мехмед был для нового великого визиря как сын, но несмотря на их близкие отношения, Абаз Мехмед отказал Кайсериели Халилу в его просьбе поспешить на выручку осажденной войсками Сафавидов пограничной крепости. Более того, когда армия, которую великий визирь послал снять осаду, подошла к Эрзуруму, где находились главные силы Абаза Мехмеда, он убил командующего этой армией и разграбил ее продовольственные запасы и снаряжение. В апреле 1628 года Кайсериели Халил был снят с должности за то, что не смог подчинить Абаза Мехмеда. Должность губернатора Эрзурума была чрезвычайно важной, так как эта провинция граничила с владениями Сафавидов и поэтому была необходима полная уверенность в преданности губернатора султану. Искандер Монши, являвшийся главным придворным секретарем и биографом шаха Аббаса, сообщает о том, что Абаз Мехмед дважды пытался вступить в переговоры с Сафавидами, но, по его словам, шах относился к нему как к лицемеру.

Летом 1628 года мятежу Абаза Мехмед-паши положил конец (по крайней мере, на время) преемник Кайсериели Халил-паши на посту великого визиря Бошнак («Босниец») Хусрев-паша, который стал первым главнокомандующим янычар, назначенным на эту должность. Бошнаку Хусреву было приказано завершить выполнение задачи, которую не смог решить его предшественник, и для этого начать кампанию по освобождению Багдада. Во время перехода к своей цели его армия вступала в бои с различными подразделениями армии Сафавидов, дислоцированными на переходивших из рук в руки пограничных землях. В сентябре 1630 года армия подошла к Багдаду, но осада города снова закончилась ничем, и после неудачной и дорогостоящей кампании османские войска во время своего отступления к Мардину, где они собирались остановиться на зиму, подверглись мощным, беспокоящим ударам армии Сафавидов. От планируемой на следующий год кампании пришлось отказаться, Бошнак Хусрев был снят с должности, а Хафиз Ахмед-паша реабилитирован и снова назначен на пост великого визиря.